Никто не произнес ни слова, с ужасом осознавая происшедшее. Всепоглощающая клыкастая жестокость; фурии, в которых мы превратились. Дверь со скрипом открылась, и, пойманные на месте, мы обернулись. На нас без всякого выражения смотрела Аннабел.
– Девочки, идите домой, – холодно произнесла она.
Я смотрела на Алекс и Грейс, ожидая, что они скажут что-нибудь в свое оправдание, извинятся, – но обе молчали, уставившись в пол. Алекс лишь стиснула кулаки еще крепче.
– Уходите, – повторила Аннабел. – Все четверо. Расходитесь по домам и немного поспите. Я вас прощаю.
Я сидела внизу лестницы; в гостиной надрывался телевизор – реклама какой-то детской игры. Кажется, я даже в воздухе угадывала мысль матери: Анне бы понравилось. Она прилипла бы самозабвенно к экрану, ссутулившись, пряча покрытые отметинками крохотные ручки – как будто, увидев их, мы могли их украсть.
Телефон все еще лежал в ящике стола. Я вытащила его, вернулась на прежнее место, поставила аппарат на колени; набрала номер Робин, принялась теребить отклеившиеся обои, а в трубке все повторялся гудок, гипнотизируя своим ровным звучанием. Я закрыла глаза, прижалась затылком к стене. «В настоящее время абонент недоступен», – прозвучал наконец механический голос. Я нажала на клавишу повтора и вновь принялась ждать. «В настоящее время абонент недоступен».
Я снова нажала клавишу повтора: четыре гудка, пять, шесть. Затем приглушенный щелчок. И молчание. Я вновь набрала нужный номер, на сей раз особенно тщательно нажимая на клавиши и вслух повторяя цифру за цифрой. Гудков вызова не было. Кто-то на том конце провода отключил телефон. Я судорожно сглотнула – по горлу как будто наждаком провели, свело скулы, щелкнули зубы. На домашнем телефоне Робин стоял определитель.
Из гостиной донеслись мамины шаги, и я тяжело поднялась на ноги. Разговаривать у меня не было ни малейшего желания – по крайней мере, с ней. Во всяком случае, не сейчас. Я взяла телефон и пошла наверх, волоча за собой, пока дотягивался, шнур. «Она перезвонит, – уговаривала я себя, оставляя в двери щелку, чтобы услышать звонок, и ныряя под одеяло. – Она скоро перезвонит. Иначе не может быть».
Но телефон так и не зазвонил.
На следующий день я заварила некрепкий чай в грязной чашке и выпила, сидя в кровати, окруженная книгами, глянцевые иллюстрации которых мелькали у меня перед глазами: яркая зелень и голубизна, обнаженные пышные и соблазнительные тела. Забыла уж, с каким именно школьным курсом эти книги были связаны, помню только, что за несколько недель до того взяла их в библиотеке, чтобы «подготовиться».
Зазвенел телефон. Я вскочила и выбежала на лестницу.
– Да?
– Доброе утро. Я хотел бы поговорить с мисс Вайолет Тейлор. – Голос в трубке звучал бодро и приветливо.
– Это я. – Сердце мое замерло на мгновение и тут же снова неровно забилось. Я не знала, кто это, но это не она. Не они.
– Меня зовут Дэниел Митчелл, я из газеты «Ивнинг ньюз». Уделите мне минуту?
Я замерла.
– А в чем дело?
– Вы ведь учитесь в «Элм Холлоу»?
– Да. – Я постаралась, чтобы голос мой звучал как можно более безразлично.
– Ну вот. Это ведь прекрасная школа, верно?
Я промолчала.
– Мне говорили, что вы получали нечто вроде стипендии от мистера Холмсворта, декана вашей школы, недавно ушедшего из жизни, это так?
Я вздрогнула. Откуда ему известно мое имя? И что ему от меня нужно?
– Быть может, вы не откажетесь ответить на несколько вопросов? Если, конечно, не слишком заняты.
Он мог услышать обо мне от кого угодно, подумала я. Допустим, кто-то из приятельниц Ники, застигнутый врасплох, мог сболтнуть мое имя, чтобы отвести внимание от себя или кого-то еще, – упомянуть слушок, сплетенку, настолько случайную, что на нее и внимания обращать не стоит.
С другой стороны, мог узнать и от кого-нибудь из них, возможно, от Алекс, чтобы переключить на меня чье-то пытливое внимание взгляд. «Но зачем? – нервничая, подумала я. – Что ей это даст?»
– Мисс Тейлор? – Голос в трубке оторвал меня от моих мыслей.
– Да. Так что вы хотели узнать?
– Ну, например… – Он откашлялся. – Например, не казалось ли вам странным его поведение в последнее время перед смертью? Не заметили ли вы чего-нибудь подозрительного?
– Я не… Не знаю.
– Вы ведь были довольно близки, не так ли?
– В смысле?
– Ну, у вас были довольно тесные рабочие отношения… достаточно тесные для того, чтобы он отвозил вас вечером домой. Наверное, вы ему доверяли. А он вам. – Говорил он весело, хотя было в его тоне нечто вызывающее дрожь.
– Откуда вы взяли все это?
– Боюсь, этого я вам сказать не могу. Свои источники я вынужден хранить в тайне.
Я вспомнила, как Алекс отреагировала на рассказ Робин о той поездке: в ее тоне прозвучали и обвинение, и угроза. Кому еще это могло быть известно? Кто еще это мог быть?
– Ладно, не имеет значения. Все это ложь, – холодно ответила я.
– В самом деле? – Вопрос прозвучал чисто риторически, словно требовал дальнейшего осмысления. – Впрочем, пусть даже такие отношения у вас и были, это неважно. Вам ничто не угрожает. На самом деле я стараюсь понять, не подозревали ли другие ваши учителя, что… Ну, вы меня понимаете.
– Не понимаю.
– Что у вас в школе завелся… – Он задумчиво поцокал языком. – Завелся, как бы это сказать, извращенец.
Интересная у него манера говорить: паузы посреди фразы, повторы. Что это? Какой-то журналистский прием?
– Я знаю, мисс Тейлор, что в последнее время вам пришлось через многое пройти, – прервал он наступившее молчание. – Наверное, вы все еще переживаете смерть отца – ведь он погиб в автокатастрофе, верно? – Я почувствовала, как пол закачался под моими ногами, схватилась за перила. – А вместе с ним потерять и маленькую сестренку – ужасно. Просто ужасно. Трудно даже представить себе ваши чувства. И вот еще что, Вайолет, – могу я вас так называть?
– Нет.
– Ладно, пусть будет мисс Тейлор. Но, знаете ли, нет ничего постыдного в том, чтобы испытывать страх. Любой на вашем месте…
– Я не испытывала никакого страха, – оборвала его я.
– Простите?
– Я не боялась. Его-то уж точно. – Я помолчала (драматическая пауза на сей раз в моем исполнении – может, эта странная манера речи заразна?). – Других людей – да, боялась. – Слова, казалось, выскакивали сами по себе, помимо моей воли. – Но его – никогда. Вас обманули, сэр. И на вашем месте я бы обратилась к тем, кто это сделал.
Я со стуком бросила трубку на рычаг. Руки у меня дрожали. «Что все это значит? – думала я, чувствуя, как внутри расползается липкий страх. – Что происходит?»
