Алекс посмотрела на Робин, глаза ее полыхали гневом. Она перевела взгляд на Ники.
– Ты как сюда попала?
– Я не… – начала та дрожащим голосом.
– Ники, как ты сюда попала?..
– Дверь… Дверь внизу была не заперта, и я просто заглянула…
– Зачем?
Ники вздохнула, закрыла на мгновение глаза, успокоилась.
– Любопытно стало, что вы здесь делаете. Вы ведь сюда целый год таскаетесь, я знаю.
– Ах ты, любопытная сучка, – сказала Робин. – Я так и знала, что ты…
– Успокойся, Робин, – холодно осадила ее Алекс и повернулась к Ники. – Подслушивала?
– Нет, я ничего не слышала, – покачала головой Ники.
Алекс и Грейс обменялись взглядами.
– Правда, – добавила Ники. – Просто ждала, пока вы выйдете, чтобы спокойно уйти.
– Врет, – сказала Робин. – Наверняка слышала…
– Робин, – повторила Алекс, – сделай милость, заткнись. Помолчи хоть для разнообразия.
Робин закатила глаза и, клокоча от ярости, отошла к окну, выходящему на восток. Я посмотрела на Ники, щеки ее пылали, на лбу выступили капли пота.
– Тебе лучше уйти, – спокойно сказала я, почуяв возможность торга: если я буду вести себя с ней по-доброму, она, возможно, не расскажет Робин про то, что видела. Один секрет за другой. – Если Аннабел увидит тебя здесь, она…
– Ладно, ухожу. – Ники схватила свою маску – белые перья, стразы, серебристая лента – и направилась к двери. – Все равно бал вот-вот начнется. – Она примирительно улыбнулась. – Там и увидимся?
Я проводила ее до двери.
– Да, мы скоро подойдем.
Мы стояли молча, пока железная дверь лифта не захлопнулась с лязгом, эхом отозвавшимся в лифтовой шахте. Я закрыла дверь.
– Она все слышала, – сказала я.
– Уверена? – Алекс внимательно посмотрела на меня.
Я кивнула.
– Да. Она ни за что бы не ушла, если бы уже не вынюхала что-то.
– Черт! – Алекс хлопнула обеими ладонями по столу. – Черт, черт, черт!
– Может, ничего не скажет… – с надеждой предположила Грейс.
– Ей нечего было бы рассказывать, если бы Робин не… – Алекс сплюнула.
Робин круто развернулась и метнула на нее гневный взгляд.
– Да пошла ты знаешь куда! У тебя я всегда и во всем виновата, скажешь, не так?
– Да? Надо же было тебе вспоминать про декана. Тебе и твоей тупой…
– Откуда мне было знать, что она там прячется? Я думала, мы тут одни!
– Даже если бы так, это не шутки. Ты всегда…
– Да ладно вам, – вмешалась я, чувствуя, как сильно колотится сердце в груди. – Какой смысл ругаться?
– Она права, – согласилась Грейс. – Надо бы сходить и посмотреть, что она теперь делает.
– А дальше? – спросила Робин. Голос ее слегка дрожал, но она быстро взяла себя в руки. – Нельзя позволить ей… Нельзя позволить ей болтать.
– Нельзя, – кивнула Алекс, садясь на диван. Она повернулась к Робин. – Где книга?
– Алекс, – вмешалась я, – мы…
– Где книга, я спрашиваю?
Робин поднялась, подошла к письменному столу, склонившись, нащупала под ним какое-то углубление, и книга со стуком упала на пол.
Алекс посмотрела на меня.
– Она что, там все время была?
– Понятия не имею, – пожала я плечами.
– Ладно, что будем делаем? – спросила Робин, принимаясь переворачивать страницы. Отразившись от сусальной позолоты обреза, свет косыми лучами лег на стены.
– Мы ведь уже пробовали, – сказала я, пытаясь найти способ их разубедить. – И ничего не получилось.
– Наверное, что-то не так делали, – сказала Алекс. – К тому же большинство ритуалов требует четырех участников.
– Но ведь она не… То есть мы не можем…
– Слушай, Вайолет. Я знаю, что она тебе нравится. Я знаю, что ты считаешь ее своей «подругой». – Алекс изобразила кавычки. – Но это опасно. Ей известно, что мы сделали, – ты сама это сказала.
– Да, но…
– И кстати, кто оставил дверь открытой? Меня здесь целый день не было. Может, это ты, Грейс?
Грейс покачала головой, Робин тоже.
Я побледнела – на перемене я на минуту заходила в башню за учебником.
– Может, Аннабел, – пробормотала я и оборвала себя на полуслове. В таких делах Аннабел всегда соблюдает чрезвычайную осторожность. Она бы никогда не оставила вход незапертым. С этим не поспоришь. Выходит, виновата я. Стараясь успокоиться, я присела на стул, меж тем как остальные склонились над книгой, вслух читая отрывки и шепотом обмениваясь разными предложениями.
– Ну вот, вроде это подходит, – проговорила Алекс. – Точно подходит. Займемся реквизитом.
Робин схватила с кухонного стола зажигалку, Грейс вытащила из ящика четыре красные вощеные свечи, одну, направляясь к выходу, протянула мне.
– Пошли. – Она схватила меня за руку. – Все обойдется.
Я стояла у стола, на котором были разложены наши маски, обрамленные оленьими рогами. Весь год они стояли на полках в виде украшений, но когда Робин как-то в шутку потянула за одну из них, сзади повисла длинная белая лента. Три остальные ничем не отличались от этой – старые, потрескавшиеся от возраста маски из иных времен. Алекс возражала против того, чтобы мы надевали их на бал, но осталась в одиночестве.
– Мы будем похожи на флидий, – сказала Грейс. – Это богиня лесов. Повелительница диких животных.
– А что, самое то, – засмеялась Робин. Она пропустила ленту под волосами, завязала, и маска скрыла ее лицо. – Животные, демоны, ведьмы – и мы.
Мы встали вокруг стола; открытая книга лежала перед Алекс; она подожгла венок из высохших цветов и бросила его в стоявшую посреди стола стеклянную чашу. Робин зажгла свечу, и мы трое протянули свои к фитилю. Я заметила, что волоски у нее на руке встали дыбом, у меня тоже. «Я не хочу этого делать», – говорила я себе, но наряду с тупой болью в глубине живота просыпалось страстное желание.
– Готовы? – Алекс по очереди обвела нас взглядом.
Я кивнула. По свечке потекла и упала мне на руку горячая капля воска.
Алекс набрала в грудь воздуха и закрыла глаза.
– О богиня, выслушай нас. Мы четверо собрались здесь этой летней ночью, чтобы предать тебе свои души. Мы пришли к тебе с открытым и спокойным сердцем. – Сухие цветы затрещали, по комнате начал распространяться запах – успокаивающий, горько-сладкий. – Мы молим тебя помочь сохранить нашу тайну и нас самих и заставить для этого замолчать ту, что может нас выдать.
