— Полтора часа, — грустно сказала я. — Примерно и вероятно. Вы успеете выучить португальский.
— На кой хрен мне нужно учить португальский? — изумился водитель. — И вообще, о чем вы говорите?
Полтора часа ждать?
— Вот именно. Дальний Восток непредсказуем.
Разве Рысек вас не предупредил?
— Какой ещё Рысек?
— Рысек Ясинский. Ваш приятель.
Некоторое время водитель выглядел слегка оглушённым и вроде бы судорожно пытался что-то вспомнить.
— Клянусь богом, у меня нет никакого приятеля Рысека! И я не знаю никакого Ясинского!
У меня начали появляться недобрые предчувствия.
— Ничего не понимаю. Вы должны были быть готовы к долгому ожиданию, я же специально заказывала именно вас, даже номер назвала: пятьдесят четыре сорок.
— В таком случае, милая пани, это я ничего не понимаю. Во-первых примо
[4]
, у меня номер сорок восемь двенадцать, во-вторых примо, я вообще не знаю никакого Рысека Ясинского, а в-третьих примо, меня заказывали ехать в Бемово. А через полчаса меня ждёт постоянный клиент на Рашинской, мы с ним договорились, так что я хотел бы успеть.
Вам придётся придумать что-то ещё.
Мои дурные предчувствия усилились.
— Тогда к кому же вы приехали там, в Виланове?
— К какой-то Кентшик. Круткая, дом пять.
— Прелестно. Вы остановились у дома три — Круткая, три. А я как раз ждала такси!
— Холера! Мне очень жаль, но ничего не поделаешь, мне нужно ехать на Рашинскую.
Это я и сама понимала. Не могла же я удерживать человека, который договорился с постоянным клиентом в такую погоду, причём вообще ещё не известно, успеет ли он. Заплатив ему, я помчалась к своей машине и промокла ещё сильней, так и не сумев раскрыть по дороге зонтик. Он как-то подозрительно сопротивлялся.
Едва я захлопнула дверцу, как заверещал мобильник. Отозвался обеспокоенный и расстроенный Рысек.
— Где вы? Похоже, все пошло наперекосяк. Звонит Мариан, мой приятель, он везёт какую-то бабу, но совсем не туда, куда нужно. В Бемово. И это вообще вроде бы не вы.
— Конечно, не я, я на Окенче. И уже знаю, что произошло, я забрала того, что приехал за ней, а она села к твоему приятелю…
— Вот именно, это Бемово его и запутало, потому что ассоциируется с аэродромом. И только по пути он начал что-то соображать.
— Постой, но мой, то есть её, таксист уже уехал, у него договорённость…
— И больше никакого нет?
— Нет!
— Так я сейчас позвоню Мариану, чтобы малость поднажал. Отвезёт ту бабу и пусть сразу же гонит к вам! Да, минуточку! А когда он садится? Вы уже знаете?
— Примерно через полтора часа.
— Тогда он успеет…
— А ты где?
— Подъезжаю к аэропорту. Сейчас вы меня увидите. Такой жёлтый с синим кран…
— Ладно, звони своему Мариану.
Дождь вроде бы несколько ослабел, зато поднялся ветер. Через двенадцать минут я увидела жёлтую с синим машину, ужасно странную, она показалась мне какой-то не такой, и уж если это — небольшой кран… Я бы лично назвала эту махину скорей уж большим краном!
Рысек поставил её где попало и примчался ко мне, прикрывая лицо капюшоном форменной куртки.
— Я уже дозвонился, баба как раз вылезает, и Мариан газует к нам, — заявил он. — Очень здорово, что рейс запаздывает…
— Постой-ка, Рысек, — перебила я его, так как меня вдруг кольнуло очередное недоброе предчувствие. — Если я хоть что-то в жизни понимаю, эти дальние рейсы… С какой стороны дует ветер?
— Север здесь, юг — здесь… Так, на глазок, — с востока.
— И подгоняет самолёт! На всякий случай пойду-ка я спрошу, нет ли каких изменений.
— Так я сбегаю, — мужественно вызвался Рысек. — А вы посидите.
Он понёсся бегом и вернулся через десять минут.
— Вы был правы, они ускорились. Теперь опоздание всего сорок пять минут.
— О господи, да ведь это значит, что он сядет через четверть часа!
— Ну какое-то время им ещё понадобится, — успокоил меня Рысек, отжимая носовой платок, который вынул из кармана, чтобы вытереть лицо. — Вы их будете там ужасно долго встречать, каждого в отдельности, а за это время и Мариан успеет приехать.
А вдвоём мы с их багажом справимся.
— Может, я все-таки пойду подожду там внутри…
— Да вам там и сигареты закурить не позволят…
— Холера…
Спустя четверть часа Мариана все ещё не было, а мои предчувствия разбушевались ничуть не меньше, чем стихия снаружи. Дождь и ветер приобрели шквальный характер, затихая и усиливаясь порывами, причём затишье составляло процентов десять от максимальной силы. Я решила дождаться этих самых десяти процентов и добраться до здания бегом.
Рысек счёл правильным вернуться к своему крану и на всякий случай перегнать его поближе.
Когда я влетела в зал прибытия, звуки громкоговорителя заставили меня как можно скорей посмотреть на информационное табло. Все мои недобрые предчувствия оправдались: самолёт из Сингапура только что сел!
У меня уже не хватило смелости выбежать наружу, чтобы отыскать своих союзников. Одновременно я осознала, что понятия не имею, откуда берутся эти холерные багажные тележки. Оттуда, с той стороны? И хватит ли у них ума схватить этот транспорт, или, может быть, они думают, что это должна сделать я?..
Рядом со мной объявился Рысек.
— Они вон там, эти тележки, — заверил он меня. — Смотрите, каждый с ними выезжает. Видите?
И в этот момент я обнаружила свою родню. С феноменальной ловкостью пройдя через паспортный и таможенный контроль, они объявились уже по эту сторону коридора. Два дядьки в поте лица своего толкали две громадные кучи багажа, две тётки и бабушка шли порожняком.
— Вон они, — мёртвым голосом произнесла я. — Вот эти.
— Холера, — сказал Рысек.
Они тоже меня увидели и, к сожалению, немедленно узнали. Бабушка как-то странно меня разглядывала, я даже забеспокоилась, в чем дело — может, она заметила, что я в парике, и ей это не понравилось?
Может, она не выносит парики?
— Я думала, ты за нами приедешь, — горько сказала она. — Я знаю, что здесь нет носильщиков, потому что у вас безработица, но не ожидала, что нам придётся идти пешком.
— Да что ты, бабушка, каким пешком! — вежливо возразила я. — Я стою на стоянке, потому что здесь запрещено…
Разумеется, к выходу подруливали такси, но нашего все ещё не было. Если бы я не перепутала машины и если бы Мариан был уже здесь…
