— На вашем месте я бы проверил, осталось ли что-нибудь в вашем аккумуляторе, — посоветовало мне в ответ это чудо. — Алармы их разряжают. Если он сел, я заведу вас от своей и полчасика позаряжаю. Она стоит вон тут рядом.
— Видишь, — похвалила его Элеонора, предусмотрительно оглядевшись вокруг, не слышит ли её Стасичек. — Вот это называется настоящий мужчина.
— Если заведётся, то я и сама смогу позаряжать его на малых оборотах, — решила я. — Только подождите ещё минуточку, умоляю вас!
— Да я никуда и не ухожу…
Машина завелась, я немного погазовала, уходящие было люди, те, что ругались вблизи, неприветливо оглянулись, чего в темноте не было видно, но прямо-таки ощущалось в воздухе. Я оставила эту гадину на малых оборотах и вылезла.
— Вот и чудесно, — ядовито произнесла я. — Здесь водятся какие-нибудь воры? Машина открыта, ключи в замке зажигания, а я иду домой. Возможность — лучше не придумаешь.
— Можешь посидеть на крылечке, — радостно предложила Элеонора. — Я зажгу лампу и дам тебе что-нибудь почитать, разве что ты предпочтёшь не спускать с неё глаз.
— Может, привязать её верёвкой к забору, как лошадь?
— Она поломает забор, и Стасичек расстроится…
— Я могу покараулить с полчасика, — снисходительно вызвался настоящий мужчина, он же чудо. — Все равно я тут сижу в машине и жду клиента, а вашу тачку мне прекрасно видно.
При слове «клиент» у меня в мозгу загорелась какая-то маленькая искорка.
— Вас нам просто небеса послали, — сказала Элеонора. — Слушай, а почему она вообще так воет? Ты с ней что-то сделала?
— Ничего, клянусь богом! Не знаю, почему она воет, это уже второй раз, хотя на неё ни одна собака даже не взглянула.
— Вы, видимо, поставили все возможные противоугоны? — вмешался тип. — У «авенсиса» электроника ни к черту, это все знают. Так вы решайте что-нибудь или оденьтесь потеплее, потому что, похоже, становится довольно прохладно.
Было уже не просто прохладно, а совсем холодно, а мы обе были только в халатах и домашних тапочках на босу ногу. Элеонора отправилась в дом за каким-нибудь свитером для меня, по пути включив дополнительный свет над входной дверью. Стало значительно виднее, я смогла хорошо рассмотреть этого посланца небес и обнаружила, что он тоже меня разглядывает.
— А мы с вами случайно не знакомы? — одновременно спросили мы друг у друга с некоторым сомнением.
Я была уверена, что уже видела его при каких-то неприятных обстоятельствах, поэтому начала усиленно вспоминать, искорка в моей памяти замигала интенсивней. И тут Элеонора выбежала со свитером.
— Слушай, а зачем ты купила себе машину с испорченной электроникой?
— Я купила!? — возмутилась я. — Это моя австралийская семья хотела такую! Они за неё заплатили, так чего ради мне было ей в зубы смотреть!
— Аааа! — сказал тип. — Знаю. Богатые иностранцы…
И в то же мгновенье я его вспомнила. Ну конечно, это тот самый мафиозный таксист-бандит, на которого мне не хватило денег…
— А, так это вы! — обрадовалась я неизвестно чему.
— Вот именно. Я вас запомнил, потому что такая ситуация редко когда бывает. Иностранцы, а вы без денег. Секундочку, за вас ещё тогда заплатил этакий надутый фанфарон…
Я подумала, что Доминика такое определение явно бы восхитило, и прикусила язык, так как уже готова была спросить, ездит ли он до сих пор в мафии и как это у него получается, если таксомафия уже развалилась. Одновременно я почувствовала себя несколько не в своей тарелке: за семь лет красавчик мафиози нисколько не утратил своего обаяния, а я тут стояла перед ним в стареньком халате, перевязанном красной ленточкой от цветов, лохматая, безо всякого макияжа, со старательно отмытым лицом, которое игриво поблёскивало жирным ночным кремом.
И как он только вообще смог меня узнать?
— А вы совсем не изменились! — вырвалось у меня.
— Вы тоже, — галантно ответил он.
— Возьми свитер, — сказала Элеонора. — Вы что-то говорили о получасе? Так, может, я быстренько сделаю кофе, и мы попьём на крылечке?
— Нет, спасибо, у меня все с собой, полный термос кофе. К тому же мне нужно ждать клиента, мы сразу же возвращаемся обратно в Варшаву.
Я нашла дипломатичную формулировку.
— Вы все ещё ездите? — осторожно спросила я.
— А почему бы нет? Правда, в основном я выбираю дальние рейсы, мне так больше нравится.
— Это выгодней? — заинтересовалась Элеонора, которая моментально определила его профессию.
— По-разному. Обычно да. Но вы тоже наденьте что-нибудь тёплое, коль скоро мы тут проводим совещание на открытом воздухе.
Холера. Теперь, когда мне не нужно было ему платить, он нравился мне ещё больше, чем семь лет назад. Что за противное невезение, надо же было мне встретить его как раз сейчас — постаревшей мымрой без лица…
— А я сменила квартиру, — не задумываясь, похвасталась я. — Переехала на Вилановскую аллею, такие трехэтажные домики, чуть в глубине. Теперь я могу принимать родню в приличных условиях.
— Судя по этой, — он указал подбородком на «тойоту», — они помаленьку начинают за себя платить? Ведь вообще-то они — ваша родня — не такие уж и бедные?
— Наоборот. Очень богатые.
— Так какого же черта у вас тогда так глупо получилось?
— Долго рассказывать, — вздохнула я. — К тому же, чего вы не знаете: им пришлось лезть на пятый этаж без лифта. Теперь-то они приедут, ведь я живу на втором.
— С этим тупым фанфароном?
У меня не было никакого желания и намерения оскорбляться из-за Доминика.
— Нет-нет, что вы. Он меня бросил четыре года назад.
— Да ну? Он вас или вы его?
— Он меня, хотя в сущности это трудно определить. Теперь я живу с детьми. Впрочем, тогда я тоже жила с детьми. А вы?
— А я нет. С детьми живёт моя бывшая жена.
Я живу с матерью.
— О боже…
— Вы не знаете мою мать. Это не мать, а шедевр.
С ней все бы хотели жить.
— Хорошо готовит?
— Моя мать? Да что вы! Моя мать работает, архитектура интерьеров, декоратор. И фамилия у неё точно такая же, как и у меня, Дарко. Лукаш Дарко.
То есть, мать мою зовут не Лукаш, а Ева. Ева Дарко.
Ева Дарко, вот это да! Разумеется, я о ней слышала: гениальная проектировщица, её интерьеры отличались шармом, каким-то особым очарованием, они были просто великолепны! Ну что ж, сын у неё — тоже подстать её интерьерам…
Вернулась Элеонора в плаще, наброшенном на халат.
— Только, пожалуйста, сделай так, чтобы она снова не начала выть, а то Стасичек заснул, — меланхолично произнесла она. — Если он проснётся, то выбежит с топором.
