Внезапно я сообразила, что никогда не проверяла, сколько времени я режу одну луковицу. Холера.
Минуту? Полминуты? Две?
Некоторое время мы с Рысеком смотрели друг на друга идеально тупым взглядом. Рысек оживился первым.
— А знаете что? Я сразу скажу ей, пусть порежет луковицу, а? Не пропадёт, куда-нибудь сгодится. Что нам стоит?
Спустя пятнадцать секунд оказалось, что у сестры Рысека дома нет ни одной луковицы, утром она пустила в дело последнюю и как раз намеревалась купить. Ну что ты скажешь! Если уж не везёт, так не везёт.
— Рысек, — огорчённо сказала я. — Может, у неё хоть что-нибудь дома есть? Например, помидоры?
Спустя ещё пятнадцать секунд выяснилось, что помидоры у сестры Рысека действительно были, целых четыре штуки, два она только что ошпарила кипятком, очистила, и близнецы как раз кончают их есть.
Что касается остальных двух, то она бы их охотно приготовила, все равно пойдут в дело, но не сейчас.
— Ну?.. — поинтересовался Рысек из пропасти отчаяния.
Я представила себе этот процесс, глядя на часы.
Почему-то мне казалось, что я должна это выяснить, бог знает, почему.
— Не меньше минуты на штуку, — решительно оценила я. — А может, и чуток побольше, потому что кожица плохо отходит.
— Но может и хорошо отходить?
— Может, разрази её гром. Минута. Так что вдвойне — что для вас, то для вас, а что для меня, то для меня, — по меньшей мере, на две минуты больше.
Помидоры тоже, гром их разрази…
Возможно, в этом и было нечто странное, когда я, уставившись на часы, представляла себе эти проклятые помидоры: обливание их кипятком, очистку от шкурки, резку…
Рысек разглядывал меня с заметным интересом.
— А всыпание макарон или риса вы тоже считаете? Или соли и перца?
— О господи, нет. Не знаю. Так что — твоя сестра согласится готовить эти проклятые обеды вдвойне?
Для меня — за деньги. Пресвятая Дева Мария, не знаю, устроит ли её это. Ничего не поделаешь, мы все будем есть одно и то же, но это не какая-то гадость.
Рысек, но все должно быть по секрету — пусть хранит в своём холодильнике, частично в моем, и потихоньку мне передаёт…
Рысек, несмотря ни на что, продемонстрировал быстроту соображения.
— Знаете что, давайте зайдём к нам. Эти бандиты орут уже гораздо меньше. Нажравшись, они сидят себе спокойно, а сейчас, похоже, они что-то поели.
Или моя сестра сюда выйдет…
Сестра Рысека оказалась чудом и прелестью. Она с огромным пылом согласилась заменить меня в роли кухарки, рецепты восприняла с восторгом, первым делом призналась, что не умеет варить, как надо, молодую капусту, чем сразу же добавила мне воодушевления: ну конечно же, молодая капуста, могу себе представить молодую капусту и тётку Ольгу вместе в Австралии, я ей, заразе, покажу обеды… Мы оговорили все условия, в финансовом плане это не выглядело катастрофой, я даже удивилась, что девчонку это устроило, однако она сразу же дала мне понять, что за мои деньги она прокормит свою семью целый месяц, так что для неё это просто кайф. Мне даже подумалось, что на её месте я бы считала точно так же, однако мне пришлось немедленно вернуться к собственным обязанностям, и всякое удовольствие у меня пропало.
Рысек привёз продукты питания на тестируемом кране и, отъезжая с семьёй от дома, я попыталась закрыть глаза, чтобы этого не видеть, но, к сожалению, кретинские бетонные столбики помешали мне это сделать. Их нужно было объезжать, и довольно осторожно.
Зато обед в нужное время появился на столе.
И даже дважды, и молодая капуста выступила прямо-таки, как примадонна. Но неужели они все так ничего и не сообразили…
36
Три предложения свалились на меня одновременно. Бабушка выразила желание пойти в оперу, сегодня же. Я должна по телефону выяснить, есть ли билеты, и отвезти их в театр. Тётка Ольга поддержала её с большим энтузиазмом, дядя Игнатий тоже, оба они, как оказалось, дико возжаждали культуры.
У тётки Изы с дядей Филиппом, как всегда, оказались свои планы. Но прежде чем я успела достать мобильник, позвонил Лукаш, прекрасно осведомлённый о планах Изы и Филиппа, и подсунул мне идею снова встретиться вечером, если удастся обездвижить какую-либо родню. О двоих он уже знает, с ними все в порядке, так что мне следует попробовать сплавить оставшуюся троицу. Сразу после него позвонил один из издателей с требованием срочно прочитать корректуру, причём очень трудоёмкую, о фотографии. И к тому же явиться за означенным трудом надо было лично и немедленно или, самое позднее, — завтра спозаранку.
Поэтому четвёртое предложение высказала уже я сама. Я отвезу бабушку с тётей и дядей в театр и потом приеду за ними, а за это время проверну уборку и стирку, что периодически необходимо делать в каждом доме.
Несмотря на значительное смягчение чувств благодаря сестре Рысека, бунт во мне продолжал бушевать, и дорогие гости мне уже порядком поднадоели.
В случае возражений я твёрдо решила высказать им пару слов правды и вежливо этак поинтересоваться, уверены ли они, что у них в Австралии домашние хозяйства работают автоматически, без участия человеческих рук. Я такого робота не имею. При мысли о возможном скандале у меня даже мурашки пробежали по спине.
А зря, потому что никто и не протестовал.
Я позвонила в театр, билеты ещё были, их отложили в кассе. Лукаша пораньше отпустили с работы, и он уже ждал меня на автостоянке перед входом.
— Едем, — распорядился он, когда наш живой балласт пропал из виду в глубине здания.
— Куда? — возмутилась я. — То есть, конечно, едем, но ко мне, домой.
— Нет…
— Минутку. Мне нужно срочно забрать текст от издателя. И ещё мне нужно сделать уборку!
— У тебя с головой все в порядке? Тебе на шею вешают убийство, а ты хочешь уборкой заниматься?
Успеешь ещё, а сейчас я хочу тебе показать небольшое представление. Текст мы можем забрать по дороге. Где этот издатель?
— На Вавельской.
— Он тебя ждёт?
— Ждёт.
— Хорошо, поехали!
— Но на моей! На всякий случай! Чтобы не стояла здесь перед театром!
Мы поехали на моей машине. Прежде чем я добралась на Вавельскую, Лукаш успел проинформировать меня, что он намерен исполнить моё пожелание, а именно явиться перед Пустынко. В кабаке.
В элегантном ресторане Гранд Отеля. Чем и взволновал меня до крайности.
В этом возбуждении я лишь слегка удивилась, что в издательстве вместе с текстом — громоздкой, толстой рукописью — меня ждал не привратник в дежурке, а лично сам редактор означенного труда. Он вручил мне тяжёлую папку размером с чемодан.
