Хана молчала. Муж рассказывал ей о девушке, которая помогает им с отцом по дому, и потому она догадалась, кто перед ней. Но вот то, что говорила ей эта женщина, она не понимала. Совсем…
– Здравствуйте, – произнёс кто-то по-японски.
Хана вскинула голову и увидела, что в дверях стоит коротко стриженная молодая девушка – её ровесница. Вот только одета она была не в кимоно, а в полувоенный костюм – блузу цвета хаки и такие же широкие японские шаровары.
– Я – Умеко Волкова – произнесла девушка и протянула руку. – Жена вашего уважаемого отца, товарищ Волков. А ты – Хана? – спросила она. – Комсомолка? Надо тебе будет встать на учёт, я завтра покажу тебе где…
– Папаня на службе? – спросил Волков-младший.
Ему ответили одновременно Груша и Умеко. Всеволод занёс вещи в квартиру, Груша указала ему комнату, которую Волков-старший уже давно подготовил к приезду сына. Пока молодые устраивались и раскладывали вещи, Умеко рассказывала о жизни в Москве. Груша же убежала готовить праздничный ужин. Хана переоделась в домашнее и поспешила ей помогать, а Всеволод-младший остался со своей новоявленной мачехой, которая теперь обстоятельно допрашивала своего свежеобретённого пасынка о планах на дальнейшую жизнь. И лишь через час парню удалось вырваться из цепких ручек Умеко, сославшись на то, что надо бы кой-чего к вечеру прикупить…
* * *
Тем же вечером за столом сидела весёлая компания. Отец и сын Волковы, Умеко, Хана, Груша и, к немалому удивлению Всеволода-младшего, Вася Козельцов. Милиционера недавно перевели в Москву, и теперь он обитал в общежитии поблизости, частенько заходя в гости к Груше.
Стол ломился от пирогов и пирожков, шипело на сковороде мясо, шкворчала жареная картошечка, аппетитно маслилась селёдка, засыпанная луком, стояли банки с икрой и рыбой… Груша расстаралась вовсю, да и Хана приложила руки к готовке – работа в солдатской столовой её многому научила. Звенели рюмки, в которых искрилась ледяная водка или благородно отсверкивало вино. Играл патефон, а периодически отец брался за гитару, а сын садился за пианино. И все наперебой рассказывали о том времени, которое провели по отдельности друг от друга.
В какой-то момент Волковы вышли покурить на балкон. Давно уже опустился вечер, ярко горели соседние окна.
– Хорошо! – проговорил Всеволод Николаевич, выпуская в тёмное небо струю дыма. – Чёрт, как хорошо! Верно, Севка?
– Ага, папань, – отозвался сын, раскуривая папиросу.
Они помолчали, потом младший поднял голову:
– Папань, а я вот чего спросить хочу: ты там в своём Наркомате страну к войне готовишь? Немцы, как я понимаю, всё равно нападут, так что мирного времени у нас всего-ничего лет девять осталось…
– Меньше, мелкий, – отец вздохнул. – Боюсь, что меньше…
– В смысле? – удивился Всеволод-младший. – Думаешь, они раньше нападут?
– Не исключено, хотя… – старший пожал плечами. – Я, сын, подозреваю, что за время до нападения СССР и Япония успеют ещё куда-нибудь вмешаться. Влезут по самые уши…
– Это куда же? – поразился парень. – В Испанию что ли, по полной программе?
– Могут и туда, – кивнул Всеволод Николаевич. – А могут ещё куда-нибудь. В Бразилию, например…
Сын засмеялся, но отец тут же рассказал ему о попытке коммунистического переворота в Бразилии в 1935 году.
– Тогда-то Союз в это дело не лез. Не имел физической возможности, – пояснил он. – Флота не было. От слова «совсем». А тут другое дело: японцы флот в дело пошлют – вот веселуха-то начнётся…
Они снова замолчали. Но вот наконец Всеволод-младший затушил окурок и хлопнул отца по плечу:
– Ну ты чего, бать? Бразилия так Бразилия! Натянем им глаз на жопу!
– Думаешь, это будет легко? Для этого работать придётся так, что хребты затрещат…
– Ну так пусть трещат. Они для того и приспособлены…
И с этими словами сын увлёк отца назад к столу.
Конец первой книги
