– Бог подаст, если ты того сумеешь заслужить! – холодно ответил бывший опер, глядя на дрожащие руки просящего, – Лошадей к крыльцу дома приведи и немедля, да поусерднее моли Господа, чтобы я и мои братья не осерчали на вас обоих за ваши поганые помыслы супротив слуг Господа! Ведь ты очень хочешь сытно есть и сладко жить? Не так ли, сын мой?!
Последнюю фразу Николая произнёс таким рокочущим басом, от которого казалось, что задрожали стены. Бывший опер, не отводя взгляда от глаз корчмаря, приподнял правую руку, и тот от страха присел да крепко-накрепко зажмурился. Обрюзгший мужичок закрыл голову руками и ждал удара, но шло время, а его всё не было. Наконец он медленно приподнял голову и опасливо посмотрел на Николая. Тот, откровенно усмехаясь, поправлял капюшон. Корчмарь опустил глаза на ширинку своих штанов. Та оказалась мокрой, а под ним была вонючая лужа. Сконфуженно оглядевшись по сторонам, корчмарь пулей метнулся выполнять приказ. Слуга тут же рванул вслед за хозяином. В дверях они столкнулись, и не могли сразу решить, кому первому выскакивать из корчмы. Наконец корчмарь очухался от страха и заорал на слугу:
– Ты куда, собака иродова, лезешь вперёд хозяина?!
Слуга испуганно склонил голову и отступил от двери. Хозяин выскочил на крыльцо и снова заорал на слугу:
– Бегом веди лошадей господ прямо сюды!
Кони, как и прогнозировал Андрей Яковлевич, действительно выглядели хорошо отдохнувшими, ухоженными и сыто накормленными. Николай с друзьями быстро забрались в седло. Хозяин вместе со слугой низко кланялись на крыльце уезжающим гостям. Те уже подъехали к воротам, как бывший дипломат вдруг резко остановил лошадь и соскочил с неё. Бывший опер думал уехать без лишнего шума. Он прекрасно понимал, что слухи о русских беглецах из царской свиты быстро полетят за ними вслед, и потому не хотелось без особой на то надобности шуметь или оставлять за своей спиной обиженных осведомителей. Но останавливать Андрея Яковлевича было уже поздно. Не смог остановить его и фронтовой друг. Алексей Никифорович лишь удивлённо крикнул:
– Андрюха, ты куда?!
– Я сейчас, Лёшка! Только должок отдам этому прохиндею и сразу вернусь! А то мы ему чуть не забыли заплатить за постой! – недобро усмехнувшись, ответил Андрей Яковлевич и молнией взлетел на крыльцо.
Сколько уже раз хозяину корчмы удавалось без последствий проворачивать свои тёмные делишки. Но теперь всё шло совершенно не так, как обычно. Он поднял голову и с нехорошим предчувствием посмотрел на вернувшегося гостя и тут же получил крепкий удар кулаком, да прямо в глаз. Кулак оказался добрый, от всей души и по-русски. Ноги не удержали дородное, желеобразное тело и подкосились. Корчмарь с диким воплем повалился на дощатый пол и с грохотом покатился вниз по крутой лестнице. Пересчитав все ступени, он резво долетел до земли и остался лежать в луже, ещё не успевшей высохнуть после вчерашнего обильного ливня.
Широкоплечий немой слуга исступлённо замычал «Ы-ы-ы!» и легко оторвал доску от перил. Нехорошо прищурил глаз и, опасно размахивая ею, пошёл на Андрея Яковлевича. Слуга попытался вступиться за хозяина. Он был выше и мощнее нашего бывшего главы Посольского приказа. Эдакий крепко сбитый мужик, привычный к физическому труду. Но бойцовской сноровки ему явно ему не хватало. Андрей Яковлевич ушёл в сторону от летящей ему в голову тяжёлой доски. Он использовал инерцию противника, перехватил его руку и вывернул её чуть ли не на триста шестьдесят градусов. Раздались хруст сустава и злобное, нечленораздельное мычание. Затем удар – и слуга отлетел на перила. Ограда крыльца не выдержала веса его тела и рухнула. Слуга перелетел через ступени и сунулся лицом прямо в грязную лужу под бочок к хозяину.
– Вот как-то так! Не картина маслом, но всё же! – оценил содеянное бывший хозяин Посольского приказа. – Оплата гостеприимства великодушно произведена! Пора и честь знать! Не так ли, други мои?
Вскоре троица людей Петра Алексеевича была уже в пути и далеко от злосчастной корчмы с маньяком-убийцей и его помощником. После вчерашней бури на голубом небе светило ласковое солнце. Лужи на дороге помаленьку подсыхали, а тепло приятно грело широкие спины «монахов». Крепкие руки уверенно держали поводья. Всё это, конечно, не могло не радовать наших путешественников. Ведь по хорошей дороге любой путь кажется намного короче.
К следующей ночи троица добралась до Перемышля, столицы бывшей Червонной Руси. Этот небольшой городок упоминался в летописном «Списке городов русских ближних и дальних». Его возврата требовал ещё Иван Васильевич и называл его насильно отторгнутым.
Друзья свернули на небольшой мосток, который вёл через речушку к городским воротам. Вход в город скоро уже должен был закрыться, и друзья поторапливались. Боялись опоздать. Не хотелось ночевать под стенами города. Но напрасно, в город въехали без проблем. Прямо на центральной площади стоял старый православный собор, который Ягайло отдал католикам. С чего и началась принудительная смена веры жителей города. На этой же площади нашлась таверна, в которой и решили заночевать. Передали лошадей шустрому служке, а сами пошли искать себе пропитание и кров на ночь. Постояльцев в таверне, в отличие от корчмы маньяка, было вполне достаточно. Хозяин крутился волчком вместе со слугами, стараясь угодить всем гостям. В обеденном зале шум-гам. Собеседники старались перекричать друг друга. По большей части здесь находились военные и немного торгового люда. В дальнем углу таверны Николай заметил четвёрку дюжих молодцов, с которыми они ранее повстречались на въезде в город. Они некоторое время ехали позади нашей троицы, а перед въездом в город их догнали и без очереди нагло пролезли вперёд и вот уже сидят в таверне. Знакомцы тоже приметили Николая, но особой заинтересованности к нему самому или его друзьям не проявили. Продолжали как ни в чём не бывало пить, есть и о чём-то негромко говорить. Но говорил в основном самый крупный из четвёрки – бородатый главарь, а остальные слушали и согласно кивали ему.
Николай поделился своими соображениями с друзьями. Сделали вывод. Поели, попили и пошли в отведённую для них каморку. Но спать в ней не остались. Лишь закрыли на хлипкий засов дверь, а сами переместились на свою потайную базу – московскую квартиру Николая. Когда утром вернулись обратно, то увидели, что в их каморке ночью побывали гости. Лежаки перевёрнуты, а набитые соломой матрасы вспороты. Даже кое-где были подняты половицы.
– М-да! Ребята оказались основательными. Но на что надеялись? Убить нас и забрать драгоценности, но тогда они работают по наводке, – прокомментировал увиденное Николай.
– А я даже знаю, по чьей именно наводке, – усмехнулся Андрей Яковлевич.
– А хозяин таверны в сговоре с этой четвёркой, – заметил Алексей Никифорович.
Посовещавшись, Николай с друзьями спустились в обеденный зал. Четвёрка знакомых сидела на том же самом месте, что и вечером. Они вновь что-то обсуждали, но на этот раз то и дело была слышна брань. Главарь заметил Николая с друзьями и резко замолк. Приумолкли и его подельники. Они уткнулись в свои тарелки и молча ели уже успевшую остыть кашу с мясом.
