– Вроде как до сих пор звонок работал, – пожал плечами хозяин квартиры и пошёл посмотреть: кому это там ночью не спится.
Открыв входную дверь, он обнаружил перед собой свою соседку снизу. Женщина была явно сильно не в духе и тут же закричала на него:
– И сколько раз прикажете делать вам замечания, Николай! Уже второй час ночи! Имейте же совесть, в конце-то концов! Мы с мужем уже легли спать! Ночью в доме должна была тишина, а не бордель! Вначале в окно орут, Москве удивляются, а теперь ещё и телевизор надумали включить на всю катушку! Что это такое делается?! Совесть у вас есть, Николай? Я не посмотрю, что вы работник органов! Привезли к себе родственников из деревни – умейте их ночью урезонить и объяснить, что Москва – это не деревня! Я буду жаловаться непосредственно вашему начальству!
– Раиса Дмитриевна, я и мои товарищи приносим вам свои извинения! Это совершенно случайно получилось! Просто недоразумение и не более того! Забыл у телевизора громкость уменьшить.
Слушая извинения молодого человека, рассерженная соседка только теперь обратила внимание на странный наряд и еле уловимый запах пива. А Николай понял, что стоит перед женщиной в достаточно странной для неё одежде. Длинная нательная рубашка для неё больше ассоциировалась с женским нарядом, но никак не с мужским.
– Вот вы вроде как взрослый человек, в солидных органах работаете, а ведёте себя совершенно неподобающе! Да ещё и в женских нарядах прилюдно разгуливаете! Как вам только не стыдно, Николай?! Подумайте, какой пример наши органы в вашем лице детям подают?! Прямо не органы, а оргии какие-то! А ещё работник уголовного розыска! Тьфу! Срамота одна, а не родные органы! Вот в советские времена действительно были органы так органы – любо дорого посмотреть на такие органы! И внешний вид, и мощь – всё было при тех органах! Не то что при теперешних!
Оскорблённая в чувствах женщина резко развернулась и не оглядываясь засеменила вниз по лестнице, а Николай лишь проводил её сочувственным взглядом. Вскоре снизу послышался звук открывающейся двери и вновь недовольный голос соседки:
– Завтра же прямо с самого утра пойду жаловаться в управление уголовного розыска! Пусть разберутся – кто у них в этих самых органах работает. Пьяницам и извращенцам нет места в наших органах! Органы – это святое! Нет на вас парткома и обкома! Распустили свои органы – вот они и болтаются прилюдно в чём попало!
– Ради бога, извините нас, Раиса Дмитриевна! Мы честно больше не будем шуметь! – крикнул Николай.
Соседка только обиженно фыркнула и громко захлопнула дверь. На лестничной клетке вновь наступила тишина. Хозяин квартиры грустно вздохнул, закрыл входную дверь и вернулся в комнату. Алексей Никифорович и Андрей Яковлевич всё так же сидели за столом с понурыми лицами, словно нашкодившие школяры. Хозяин квартиры посмотрел на них, усмехнулся и приказал:
– Всё, мужики, хватит на сегодня шума и экспериментов! Ложимся спать! Вам обоим, как закадычным друзьям, предлагаю диван, а мне, как самому молодому, и на полу будет хорошо! В шкафу найдёте постельное бельё, а я пока в душ!
Вернувшись из ванны, Николай постелил себе на полу. Долго вертелся. Никак не мог заснуть. Размышлял про случайно открывшиеся свойства «золотых братьев» и какие из этого вытекают перспективы. Затем про квартиру. Успели бандиты её продать или нет. Ведь сколько лет ведь уже прошло. «Можно было проверить замок и почтовый ящик, но теперь уже поздно. Мужики, наверное, уже уснули!» – продолжал рассуждать бывший опер, но тут на диване закрутился Андрей Яковлевич, а Алексей Никифорович сразу же перестал похрапывать.
– Слушай, Николай, ты это, не спишь, что ли? – спросил бывший дипломат Ивана Васильевича.
– Что-то не могу уснуть, – тихо прошептал Николай.
– Во, значит, я пока ещё могу тебя поздравить с успешно проведённым научным экспериментом! Только вот удивляюсь: ты что это, и на телевидении когда-то уже успел побывать?
– Было дело, по молодости. По дури с одной девчонкой, коллегой по работе, вместе пошли посмотреть, как они там свои ток-шоу на телевидении снимают…
Николаю не удалось закончить историю про телевидение и свою бывшую работу, как привстал тесть. Недовольно оглядел собеседников и цыкнул:
– Спите уже, полуночники! А то сами не спят и другим не дают! Завтра все свои истории по дороге сто раз сможете друг дружке рассказать. Путь у нас длинный, до самого Парижа. Так что успеете даже ещё оскомину на своих языках набить… – вновь пристроившись на подушке поудобнее, полусонным голосом пробурчал Алексей Никифорович, после чего вздохнул, повернулся на другой бок и затих.
– Ладно, спокойной ночи! – прошептал Николай и тихо повернулся на любимый правый бок.
Попытался устроиться поудобнее на жёстком ложе. Через минуту в комнате раздалось равномерное сопение тестя. Осторожно, дабы не потревожить сон друга, повернулся на бок Андрей Яковлевич, и вскоре уставшие обитатели квартиры уснули крепким сном.
Наутро отлично выспавшаяся троица с довольными физиономиями спускалась по лестнице из отведённой им в корчме комнаты. Хозяин общепита и его слуга буквально с открытыми ртами стояли внизу, в обеденном зале. Они были не в силах отвести глаз от своих ночных гостей в белых одеяниях. Для них «святая троица» выглядела как самые настоящие привидения. Ведь злоумышленники точно знали, что ночью отданная в распоряжение монахов утлая каморка была абсолютно пуста. Они сами туда заходили, дабы сделать своё чёрное дело. Теперь они могли поклясться перед кем угодно и чем угодно, что там не было никого. Лишь только одни мокрые следы на полу от их котомок. Хозяин со слугой обыскали весь дом, но так никого и не нашли. Лошади были на месте, а людей нет. Проверили и следы, и ворота, но запоры на них остались нетронутыми.
Когда троица спустилась вниз, хозяин и слуга так и продолжали стоять в абсолютном ступоре. Николаю пришлось трижды повторить свою просьбу: вернуть им отданную на просушку одежду. До слуги наконец-то дошло, что от него требуется, и он, чуть ли не спотыкаясь, бегом метнулся на кухню и быстро принёс требуемое. Гости, совершенно не стесняясь, тут же в обеденном зале облачились в чёрные рясы, накинули на головы глубокие капюшоны и крепко подпоясались.
– Лошади накормлены-напоены? – задал вопрос Николай, но хозяин корчмы вместо ответа лишь трижды быстро утвердительно кивнул. Дородный мужичок дрожал от страха словно осиновый лист на ветру, а Николай как ни в чём не бывало продолжил: – Вот и хорошо! Ну тогда бывайте, дети мои! И живите по заповедям, которые нам оставил Сын Господа – Иисус Христос! Среди которых шестая заповедь гласит: не убий, а следующая за ней…
Николай прервал наущения, ибо поверх головы корчмаря заметил дохлую мышь на столе, за которым они вчера вечером ужинали куском хлеба из своих дорожных запасов. Она лежала как раз рядом с неубранным куском вяленого мяса, которым их пытался накормить хозяин корчмы. «Бедная мышка поужинала мяском нашего «доброго» корчмаря», – подумал бывший опер и пристально посмотрел в его нервно бегающие мелкие вороватые глазки. Корчмарь по привычке протянул руку для оплаты за постой и еду, но увидел глаза Николая и тут же резко отдёрнул её назад.
