– Ты так хочешь туда попасть? Другое не сойдет?
– Остальные варианты очень запасные. Не знаю, что буду делать, если не поступлю туда.
– Хм-м. Но если больше ничего не подходит, они это узнают. Просто будь честным и скажи, как сильно ты хочешь поступить, это многое значит. Каждый хочет услышать, что кому-то не все равно, знаешь?
– Ты и правда умная, Рейчел Кресс, – по его голосу я слышу, что он улыбается.
– Люди говорят мне об этом постоянно, – подшучиваю я.
– А ты мне не скажешь о своем худшем сценарии?
– Эм… – Что сказать? – Меня стошнит на прослушивании в группу а капелла.
– Но они поймут, что ты правда переживаешь.
– О, заткнись!
Он смеется.
– Хорошо, может, это будет не лучшее первое впечатление. Но думаю, ты справишься. Если это и правда самое страшное в твоей жизни, у тебя все не так уж плохо.
«Если бы ты только знал…»
– Рад был поболтать с тобой. Но мне нужно собираться на работу. – Он вздыхает. – Если после будет не слишком поздно, проведу часик с телескопом на пляже. К сожалению, сегодня полнолуние.
– Это плохо? – догадываюсь по его тону. – Погоди, ты оборотень?
– Погоди, а ты нет?
Мы оба смеемся как сумасшедшие.
– Яркая луна затмевает остальные объекты, – объясняет Джейк. – Не видно звезды помельче, когда луна во всей красе.
– О, ужас.
– Ага. Наслаждайся каникулами на пляже.
– Спасибо, – отвечаю я на секунду позже. «Каникулы» – странное слово для моего путешествия в Калифорнию. Но я не буду рассказывать все сейчас. – Еще поболтаем, – говорю, надеясь, что это правда.
– Пока!
* * *
Колокольчик на двери крохотного книжного звякает. Я тут же влюбляюсь в это место с его деревянными стеллажами, доверху наполненными новыми книгами. Магазин пахнет бумагой и большими мыслями.
– У вас есть «Анна Каренина»? – спрашиваю у молодой продавщицы за прилавком.
– Конечно, – отвечает она. – В каком переводе?
Я запинаюсь, не зная, что сказать.
– Пивар популярен.
– Хорошо. Давайте его, пожалуйста. – Я вытаскиваю из кармана кредитную карточку Фредерика. «Папина кредитная карточка». – Мы с Хейзом всегда насмехались над детьми, которые тратят деньги с родительских кредиток на свои желания. Теперь я одна из таких девчонок.
– Вы забыли подписать свою карту, – говорит продавщица, предлагая ручку.
– Извините, она новая. – Я пишу свое имя на обратной стороне. РЕЙЧЕЛ Р. КРЕСС.
Когда я была маленькой, мама говорила мне, что инициал означает Роуз. Я писала Рейчел Роуз на школьных тетрадях, потому что мне нравилось, как это звучит.
Когда мне было пятнадцать и я подавала заявку на водительское удостоверение, мама достала мой сертификат о рождении, чтобы показать в отделе транспортных средств. Тогда-то я и узнала, что на самом деле мое второе имя – Ричардс.
Все это странно на самом деле. Она назвала меня в честь того, кого не знала достаточно хорошо, – а затем передумала?
– Нужен пакет? – спрашивает продавщица.
– Нет, спасибо.
Я будто чувствую мамин взгляд, когда выхожу из магазина.
* * *
Найти дорогу обратно к полосатой двери несложно. Я подхожу, готовая набрать код на панели, но останавливаюсь, потому что слышу голос Фредерика, громкий и резкий:
– Мы не пойдем на студию в ближайший месяц, ребята. Я знаю, это дерьмово, потому что у вас уже закончились деньги за концерты. Но я не готов.
– Лучше бы тебе поторопиться, – возражает Генри. – Отмена летних репетиций уже обошлась тебе больше чем в миллион баксов.
Я застываю, моя рука на двери, задыхаюсь от цифры, которую только что услышала.
– …и очень дорого обходится твоей репутации, – говорит Генри.
– Я знаю об этом, – срывается Фредерик. – Раз уж ты так любишь рассуждать о финансах, представь, что этим летом я отдаю долг, в который влез, когда мне было двадцать. Он просрочен, и проценты, которые я должен, огромные. Теперь я говорю на твоем языке?
Что бы Генри ни ответил, он говорит слишком тихо, чтобы услышать на фоне стучащего сердца. Я застряла у двери, точно нарушитель границ, не зная, что делать.
Однако минуту спустя кто-то еще говорит что-то и кто-то смеется. Когда снова наступает тишина, я медленно набираю код, затем поворачиваю ручку и толкаю дверь.
Беседа обрывается. И снова глаза всех устремлены на меня. Вора, стащившего этим летом миллион долларов.
– Что там у тебя? – спрашивает Эрни. – Выглядит слишком толстым для летнего чтения.
Смущенно показываю «Анну Каренину» всем в гостиной и направляюсь к лестнице.
– Набоков? – говорит другой голос. – Чувак, Фредди. Она не может быть твоей… – Он вовремя замолкает. Точно перед тем, как сказать «дочерью».
В неловкой тишине, что следует после, Фредерик говорит лишь:
– Арт, «Анну Каренину» написал Толстой.
* * *
Около девяти мне приходит сообщение: «Как лунатик, думаю о тебе». Я прихожу в замешательство на секунду, пока не загружается фото от Джейка: красивый детализированный снимок яркой луны на темном небе.
Глава 10
На следующей неделе я стою у кухонного стола, разделяя на дольки грейпфрут. Делаю это на разделочной доске, которую купила днем раньше, после того как узнала, что у Фредерика ее нет. Очевидно, он никогда ничего не режет. Тем не менее у него есть набор дорогих немецких ножей в бамбуковой подставке. Попробуй угадай зачем.
Занимаясь делом, я понимаю, что напеваю «Дикий город», и тут же обрываю песню. Несмотря на то, что Фредерик принимает душ на втором этаже, я не хочу, чтобы он услышал, что я пою его песню.
Уже не в первый раз мне интересно, основана ли она на реальных событиях. А поиск в Google выдает миллион сайтов с текстом песни, но ни одного о ее значении.
Мне никогда не удавалось это выяснить. Может, выяснять и нечего.
Вытирая столешницу, я строю планы на утро. Во-первых, чтение. И написать Джейку. Последние дни наша переписка не об учебе. Мы шлем друг другу ссылки на YouTube-видео с оборотнями. А вторую половину дня я проведу на пляже, где моя внутренняя фанатка сможет петь сколько душе угодно и где я не буду путаться под ногами участников группы.
Сложно понять, из чего состоит типичный день Фредерика, потому что, похоже, такого не существует. Бывает, что приходит Генри, чтобы вытащить его на встречу с «дикарями-рекламщиками» и «бизнесменами». Бывает, что Фредерик проводит день за роялем, мурлыкая себе под нос. А иногда в гости заглядывает Эрни, включает усилитель в гостиной и играет с Фредериком. Это мои любимые дни, потому что я могу прятаться в своей комнате наверху и подслушивать.
