– Держи его под рукой.
Алексия ставит дипломат на сиденье рядом с собой.
Собравшиеся в зале поднимают головы, выпрямляют спины. Новость в судебной сети: прибыл Лукасинью Корта.
Первой идет Луна, чье лицо из двух половинок выглядит свирепо; футляр с боевым ножом закинут через плечо. За ней Лукасинью – объект, приз. Ухоженный, волосы начесаны так легкомысленно, как это возможно лишь при лунной силе тяжести; выбрит и обут, со значком Лунной гонки. Но Абена видит, что он колеблется и смотрит вниз, прежде чем решиться на спуск по крутым ступенькам. Мадринья Элис, идущая позади него, тоже замечает эту неуверенность. Руки, скромно спрятанные под рукавами одеяния, выскальзывают, готовясь поддержать, поймать. У Абены комок в горле. Лукасинью переводит дух и начинает спускаться.
Луна садится рядом с Абеной. Лукасинью продолжает путь до конца правой секции трибун, где из отверстия в полу появляются судебные защитники и строятся вокруг него. Абена ловит его взгляд: он улыбается ей.
Неровный гул в вестибюле превращается в рев, когда двери зала открывают для публики. Нетерпеливые зрители, мешая друг другу и едва не падая, спешат по коварным ступенькам, толкаются и препираются в узких проходах, сражаясь за места. К моменту, когда двери закрывают, публика уже сидит на ступеньках и стоит в пять рядов позади последнего уровня трибун. Пятый судебный зал гудит как барабан; потом наступает тишина. Явились судьи.
Судьи Риеко Нагаи, Валентина Арсе и Квеко Кума, предваряемые защитниками, занимают места на судейском возвышении. Риеко окидывает взглядом переполненный зал суда.
– Суд Клавия начинает заседание по делу Сунь против Корта, – объявляет она. – Все стороны явились или прислали представителей?
Трое участников процесса и мадринья Элис бормочут что-то утвердительное.
– Ни у кого нет возражений, чтобы дело рассматривали Нагаи, Арсе и Кума? – спрашивает судья Арсе. Они отвечают согласием, кивают. Зрители переводят дух. Неформальность шокирует: девяносто процентов из них никогда не были в суде, даже чтобы заключить брачный контракт.
– Также принято согласованное решение, что дело будет урегулировано посредством поединка, – говорит судья Кума.
Зрители выдыхают. Рокот согласия.
– Суд вынужден отметить, что это не первый случай, когда Корта решали спор при помощи насилия, и мы скорбим по этому поводу, – говорит судья Риеко. – Это атавизм и унижение, и Суд Клавия разочарован, что такую почетную семью, как Суни, втянули в подобное безобразие. Однако правовые процедуры были соблюдены, мы, судьи, связаны условиями контракта, так что все будет решаться по старинке.
Напряженный шепот пробегает по трибунам. Начинается. Отступать, бежать некуда. Ножи наголо. Кровь на камнях.
– Думаю, сперва разберемся с делом Сунь – Корта? – предлагает судья Арсе. – Кто представляет Лукаса Корту?
Мариану Габриэль Демария встает со скамьи. Шепот делается громче. Вся видимая сторона знает легендарную школу Семи Колоколов. Нелепые туфли с противоскользящей подошвой под аккуратно подвернутыми брючинами говорят о том, что он оделся для боя.
– Тамсин Сунь?
– Аманда Сунь указала… – начинает Тамсин Сунь. Когтистая лапа Вдовы из Шеклтона опускается на ее плечо, словно длань самого Глада.
– Цзян Ин Юэ будет представлять Аманду Сунь, – говорит Вдова.
Тамсин Сунь резко поворачивается. Ее лицо вытягивается от непонимания. «Мы же согласились ретироваться», – говорит она по частному каналу. Публика, почуяв отклонение от сценария, шумит и бубнит.
– Было решено, что мы… – начинает Цзян Ин Юэ.
Леди Сунь делает жест, и «помощники юристов» передают вниз по рядам нож в ножнах, из рук в руки, пока он не оказывается в руке Цзян Ин Юэ.
– Леди Сунь…
– У тебя есть вопрос?
– Леди Сунь, со всем уважением к вам, я не ровня Демарию.
– Ты подвела мою семью в Хэдли, – шипит Вдова из Шеклтона. – Унизила нас перед Маккензи. И должна исправить тот промах. Ты покажешь миру, что во Дворце Вечного света еще остались честь и отвага.
– Госпожа Сунь, каковы ваши намерения? – спрашивает судья Арсе.
– Мы готовы, – отвечает Тамсин.
Лицо Цзян Ин Юэ ожесточается: страх уступает место решимости. Она отдает нож леди Сунь, ибо защитники согласно старой традиции не спускаются в подземелья с собственным оружием, и выходит на арену. Пол судебного зала открывается, и Цзян Ин Юэ уходит во тьму. На трибунах воцаряется полная тишина.
– Секунданты, – говорит судья Кума.
Леди Сунь вручает клинок Аманде.
– Исполни свой долг.
– Чтоб ты сдохла в корчах, карга старая, – шипит Аманда и, схватив оружие, смело пересекает арену, направляясь к судейскому возвышению. Судьям полагается исследовать ножи на предмет любых несогласованных токсинов.
* * *
По другую сторону арены Лукас Корта кивает своей Железной Руке. Алексия берет дипломат. Собираясь выйти на ступеньки, она ловит взгляд Вагнера. Он отворачивается.
Сердце Алексии колотится, когда она пересекает будущее поле боя. Боги, это опасно. Весь этот Колизей опасен. В Суде Клавия можно оспорить что угодно. Какое-нибудь мелкое нарушение, промах или оскорбление в адрес пострадавшей стороны – и ножи, с пением покинув ножны, покарают ее.
Она ставит дипломат на судейский стол. Замки громко щелкают. Странный звук – наполовину вздох, наполовину стон – раздается со стороны трибун, когда она поднимает нож и вручает судьям. Свет мерцает вдоль края лезвия, когда они передают его из рук в руки, притворяясь, будто изучают. Умные машины, встроенные в стол, все делают сами – и нюхают, и пробуют, и анализируют.
– Метеоритное железо, – говорит судья Кума.
– Где его двойник? – спрашивает судья Арсе.
– Это нечистая вещь, – ворчит судья Риеко. Она почти бросает нож в руки Алексии, спеша избавиться от его прикосновения к своей коже. – Смердит кровью.
Манинью ведет Алексию к второй позиции. Она бросает взгляд на Аманду Сунь. Тошнит. От страха хочется плакать. Для нее нет более ненавистной вещи, чем стоять здесь в костюме от Коко Шанель с ножом в руках. И все же она стоит. Открывается пол, появляются бойцы. Трибуны вскакивают с грохотом.
Вагнер роняет голову, прячет лицо в ладонях.
Цзян Ин Юэ берет нож у Аманды Сунь, проверяет вес и баланс. Она в хорошей форме: гибкая и мускулистая, короткие леггинсы и топик подчеркивают атлетическое телосложение; на ногах скрипят свеженапечатанные кеды с противоскользящей подошвой. Алексия сразу видит: эта женщина ничего не смыслит в пути клинка.
Мариану Габриэль Демария разделся до черных шорт и кед. Его тело – воплощенный путь клинка: сплошные сухожилия и узлы мышц, жилы и шрамы. Он держится с непринужденной грацией человека, фанатично преданного своему делу.
