– Мы тоже так считаем. Существует девяносто девять гази, потому что нам нравится число. Мы представляем каждый из факультетов и кампусов. Все рождены на Луне. Служим десять лет, и на протяжении этого времени нам нельзя ни заключать договоры о партнерстве, ни заводить детей. Мы отрекаемся от наших семей и прошлого, даем торжественные клятвы Университету. Многие пытаются стать гази, но немногим это удается. Процесс отбора суров. У каждого из нас образование на уровне по меньшей мере докторской степени, у многих квалификация выше. Как защищать Университет, не принимая участия в его интеллектуальной жизни? Тогда мы были бы наемниками. Полицейскими.
– Полицейскими? – переспрашивает Луна.
– Это земной термин, – говорит Дакота. – Мы проходим суровую физическую подготовку. Каждый учится владеть определенной разновидностью оружия и боевому искусству, для которого оно не требуется. Физическая и оружейная подготовка длится столько же, сколько академическая учеба. Ваши защитники и рубаки хвастаются, что обучались в школе Семи Колоколов. Это хорошо, но любой гази умеет больше. Нас учат подмечать мельчайшие детали, осуществлять скрытые психологические манипуляции, исследовать, собирать информацию и проводить тайные операции. Мы изучаем все основные лунные языки – назубок, без помощи сети, – а также овладеваем психологическими и профессиональными навыками. Мы учимся программированию, хакерству, системной инженерии. На Луне или над ней нет ни одного транспортного средства, которым я не смогла бы управлять, включая эту автомотрису. Мы умеем создавать собственные наркотики, яды, галлюциногены. Нас учат соблазнять и поддаваться соблазну, использовать секс в качестве оружия против любого партнера, с любым гендером или без такового. Я могу прожить семь минут без кислорода. Во многих отношениях, Луна Корта, я пришла прямиком из ада.
На востоке лежат низкие столовые горы, отбрасывая длинные вечерние тени на виадук, по которому автомотриса взбирается на серую возвышенность.
– Можно взглянуть на твой нож? – спрашивает Луна.
– Конечно.
Дакота небрежным жестом расстегивает пиджак. Ножей у нее два, в быстро открывающихся ножнах.
– Хочешь попробовать? – спрашивает гази.
Девочка качает головой.
– Так было бы неправильно. Это твои клинки.
Дакота застегивает пиджак. Свет струится в узкие окна, когда автомотриса выходит из туннеля Тве на Первую Экваториальную.
– Тебе приходилось убивать?
– Ни разу. Большинство из нас никогда не участвуют в боевых действиях. В основном мы предотвращаем промышленный шпионаж – гораздо эффективнее разоблачить внедренных агентов и обратиться в суд на Луне или на Земле. Карманы у нас глубокие. Мы имеем право применять смертоносную силу, если сочтем это необходимым, но в основном просто пугаем людей.
– И часто это срабатывает?
– Я напугала твою мать. И твоего дядю.
Луна обдумывает услышанное.
– Да. Понимаю. И землян, и Железную Руку дяди.
– Но не Луну Корту.
– Я шла по стеклу с Лукасинью. Вот это было страшно.
– Не могу сказать, что испытывала подобное.
– И, по-моему, мой тиу испугался того, что ему пришлось отпустить Лукасинью с кем-то из Маккензи.
– Все гази отрекаются от старых семей, когда клянутся служить Университету.
– Тиу Лукас говорит, семья – это все. Если у тебя нет семьи, ты ничто.
– У меня есть семья, – возражает Дакота. – Огромная, замечательная семья, которая любит и заботится обо мне, и ради ее защиты я пойду на что угодно. Просто это другая семья. Мы все выбираем наши семьи.
Луна вспоминает, как сидела в кафе с матерью, животными и неудачной гранитой. Она сказала: «Я наследница „Корта Элиу“». Гази права – Луна выбрала свою семью.
Автомотриса спускается с возвышенности на темное дно Моря Изобилия – в самое сердце владений Корта. Первая Экваториальная пересекает солнечную полосу: белые пути на фоне черноты, которая темнее базальта на морском дне. Луна успевает заметить вдалеке высокие сигнальные мостики комбайнов, добывающих гелий-3, которые возвращаются на станции техобслуживания, «рога» установки БАЛТРАНа, башню терминала «лунной петли», расположенного в Море Изобилия. Вот они миновали – быстро! – армию служебных машин, занятых восстановлением Боа-Виста. Тарелки и солнечные батареи, доки и шлюзы, иные постройки Жуан-ди-Деуса на поверхности мелькнули и исчезли. Теперь Луна Корта оказалась там, где никогда не была, оставила позади вехи своей жизни, едет на восток от Моря Изобилия, огибая плечо Луны, чтобы попасть на другую сторону.
Глава четвертая
– Остановись, – приказывает она машине. – Ох, останови, останови, пожалуйста.
Машина паркуется на обочине, вплотную к деревянным перилам.
– Ну, что еще? – спрашивает Мелинда, ее ассистентка.
Мелинда была угрюмой компаньонкой на пути из города: мчащимся облакам и легкому дождю, который то и дело сменялся внезапными проблесками солнца, деревьям и шоссе она предпочитала свою линзу и сетевую вселенную других людей. Ее задача – привезти лунную женщину домой, обустроить, вернуть.
– Смотрите.
В тенистых зарослях виднеются лоси: две самки и детеныш, моргая, опасливо выходят на свет. Они пересекают луг, направляясь к дороге: детеныш держится рядом с матерью. Остальное стадо едва угадывается под сенью леса, где подрагивает что-то темное. Разведывательный отряд пробирается через пролом в заборе и останавливается на грунтовой дороге, подняв головы и раздувая ноздри.
Она приказывает опустить окно. Прямой нефильтрованный солнечный свет обжигает руку, когда она кладет ее на дверь. Она чувствует запах. Она чувствует запахи давно высохшего навоза и едва подсохшей земли, обоняет недавний дождь, смóлы, листья, реку, свет, воздух долины.
– Поосторожнее с солнцем, – говорит Мелинда. – Да, я знаю, такой климат, но вы обгораете очень уж легко.
– Эй, – шепчет она. Лоси резко поднимают головы. – Привет, ребята…
Лосиха-мать встает между машиной и детенышем. Позади нее малыш и вторая самка уходят с проселочной дороги вдоль канавы, в заросли. Мать ждет, а потом, убедившись, что машина и пассажирки не представляют угрозы, рысью убегает к деревьям.
– Каждый год в это время они спускаются с горы. Чувствуют, что там, наверху, начинается осень. Иногда они проходят мимо дома; такие ручные, что можно оставить яблоки на перилах крыльца, и они их съедят, пока ты будешь сидеть в кресле и наблюдать.
Она поднимает оконное стекло. Автомобиль трогается с места. Дорога – череда внезапных поворотов под прямым углом, очерчивающих границы старых полей и ферм. Ферм давно нет, лес год за годом отвоевывает их территории. В грунтовой дороге появляются колеи, а потом она превращается в полосу зелени. За новым поворотом – проседающий деревянный мост, и подвеска автомобиля стучит достаточно громко, чтобы Мелинда отвлеклась от соцсетей, а потом они проезжают через рощу близко растущих деревьев, которую все дети называют Городом Призраков. На ветвях ветшает дюжина разновидностей духовных исканий: сломанные обручи ловцов сновидений, обрывки старых молитвенных флагов из горных буддистских храмов, потрепанный ветроуказатель в виде рыбы. Она слышит глухой стук бамбуковых ветряных колокольчиков. На ветках мало иголок. Неторопливая засуха не дает деревьям передышки. Машина в последний раз поворачивает под прямым углом – и появляется дом, притаившийся среди хозяйственных построек и сараев на широком основании, с видом на долину и перевалы высоко в горах.
