– Ничего не выйдет с Солнцем, у них ведь нет передающего спутника, – говорит Хайме Эрнандес-Маккензи, начальник отдела эксплуатации. Настоящий джакару старой закалки – холеный, гордый, надежный.
– Сунь Чжиюань едет в Святую Ольгу с полным передвижным цирком, – говорит Финн Уорн. – Я поручил нескольким инженерам провести моделирование: «Тайян» может получить спутник, способный передавать солнечную энергию на земную СВЧ-решетку, через шесть месяцев.
– Они принимают предварительные заказы, – говорит Роуэн Сольвейг-Маккензи, аналитик «Маккензи Гелиум».
– Они будут отдавать энергию бесплатно, – говорит Брайс Маккензи. – Поначалу это всегда бесплатно. А нам останется продавать газ для детских воздушных шариков.
– Почему именно сейчас? – говорит Альфонсо Перес-Трехо. – Они еще далеки от полной готовности. Переговоры с университетом о правах на остекление продолжаются. И, как вы сказали, у них нет возможности передавать энергию на Землю.
– У них есть компьютеры, способные предсказывать будущее, – говорит Финн Уорн. – Что, если они заглянули туда, и что-то их напугало? По-настоящему напугало.
– Это Суней-то? – спрашивает Хайме.
Появляются слуги, неся свеженапечатанную одежду, брошенную на руки. Они суетятся вокруг Брайса, примеряют, драпируют, одевают его.
– Это еще не все, – продолжает Финн Уорн. – Я поговорил с другими источниками. Состоялась встреча на высоком уровне между Евгением Воронцовым и его кукловодами и Дунканом. Они договорились о создании совместного предприятия по разработкам. Добыча полезных ископаемых на астероидах. «Маккензи Металз» уходит с Луны.
– Сделка заключена? – спрашивает Брайс. Костюмеры возятся с посадкой его брюк и тем, как лежат полы пиджака. Надевают туфли на миниатюрные ступни.
– Юристы составляют контракты, – говорит Финн Уорн. – Они должны быть подписаны и скреплены печатями к концу месяца.
– Что вы думаете по этому поводу? – спрашивает Хайме.
– Займемся тем, чем положено заниматься хорошим бизнесменам, – говорит Брайс. Полностью одетый, он поворачивается к своему совету директоров. – Диверсификацией. Агрессивной диверсификацией.
Сегодня она ходит без одежды.
Это скачок вперед на пути превращения Алексии Корты в лунную жительницу. Она шарахалась от бань: идея общественной гигиены ей чужда. Умывание, очищение, омовение – это уединенные, нормированные, короткие ритуалы в крошечной душевой, под личным потоком проточной воды. А потом она обнаружила, что в тех пещерах со стенами из необработанного камня, высеченных глубоко в сердце города, таятся чудеса. Сокрытые бассейны, парилки, бурлящие ванны и теплые полированные плиты лунного камня, где можно развалиться и потеть. Сауны-бочки с подогревом, соединенные, как ганглии, туннелями с низким потолком, где она могла лежать в ароматной воде, купаясь в обволакивающем освещении и царящих вокруг амниотических звуках, предположительно транслируемых с летающего зонда, на двести километров прогруженного в систему вихрей Юпитера. Она сделала баню ежедневной привычкой, но по-прежнему отказывалась от публичной наготы. Та была необязательной – в этом мире ничто не было обязательным, – но заурядной, и Алексию терзали мучительные угрызения совести оттого, что она не могла примирить личные правила с общественными.
Сегодня утром она с помощью Манинью взглянула на себя. Нагую. С распущенными волосами. Поморщилась, отвела взгляд, посмотрела снова. Алексия отлично понимала, до чего странно быть застенчивой в такой стране эксгибиционистов, как Бразилия, но в семье бытовало мнение, что Корта – трудяги, а не красавчики. Она всегда переживала, что бедра у нее слишком широкие, задница – слишком тяжелая, а сиськи маловаты. Гатиньи из школы после занятий вприпрыжку бежали на пляж, нацепив три треугольника из лайкры; она шла пить кофе и выбирала столик, чтобы сесть спиной к океану. А так хотелось испытать свою минуту славы. Луна показала ей, что бывает и по-другому. Луна подарила ей платье кинозвезды, и вся Святая Ольга охала и ахала, глядя на нее. Тела в бане – молодые, старые, толстые и худые – продемонстрировали, что никто на нее не смотрит.
Она окинула взглядом саму себя на линзе. Ну… нормально. Даже хорошо. Такая, какая есть. И на хрен все прочее.
Она заказала классическую интимную стрижку для своей бочеты, повесила лифчик и трусы в шкаф для одежды, сунула ноги во вьетнамки, перекинула полотенце через плечо, встряхнула волосами и отправилась в парилку.
Звонок настигает ее в сауне. Это Ирина.
– Ола.
Подруга вне себя от эмоций. Разбита. Рыдает. Где она? В Меридиане. Им надо встретиться.
– Я в Сандунах. Закажу нам отдельный номер.
Теплая вода, воздух с ароматом можжевельника, рассеянный свет и гарантированная секретность – все, чтобы ощутить себя в безопасности, успокоиться, исцелиться.
Ирина Эфуа Воронцова-Асамоа даже не ждет воды, тепла, уединения, чтобы перейти к делу.
– Меня выдают замуж! – с плачем сообщает она.
На такое не может быть готового ответа, когда ты голая и лежишь по шею в тихо пузырящейся воде.
– Кимми Ли Маккензи!
К моменту, когда все проясняется, они успевают перейти из теплого бассейна в холодный, из сауны в парилку, а потом снова в холодный и теплый бассейны. Алексии кажется, что ее кожа растянулась на три размера от положенного, и она понимает горе Ирины.
Такова сделка. Сделка с Маккензи. Контракт предусматривает серию династических браков, скрепляющих соглашение. Ирина помолвлена с Кимми Ли Маккензи, внучкой Катарины Маккензи и Роберта. О помолвке объявят в рамках обнародования пакта между «Маккензи Металз» и ВТО. Церемония состоится через десять дней в Хэдли.
– Погоди, постой, остановись. Выдают замуж? Против твоей воли?
– Это часть сделки.
– Но ты согласилась?
– Разве это имеет значение?
– Если не согласилась, это называется «изнасилование».
– Я подписала предварительный никах.
– Но ты же не хотела, – протестует Алексия. Стоит усвоить какую-нибудь вещь о лунном образе жизни и принять ее, как она с разгона врезается во что-то чужеродное, жестокое и грубое.
– Я не хотела, но пришлось. Как я могла сказать нет? Это ведь семья. Ты не понимаешь, как бывает в семьях.
– Да уж, не понимаю, – говорит Алексия. – А она что? Эта, Кимми как-то-там?
– Кимми Ли. Ки-Эл. Она тоже не хочет, но она Маккензи, а я – Воронцова-Асамоа…
– Ты ее знаешь? Вы с ней хоть встречались?
– Ей шестнадцать, она в коллоквиуме «Три неба» здесь, в Меридиане. Вроде милая девчонка. Но моя око? Моя око?! На пять лет. Пять лет!
Алексия еле сдерживается, чтобы не рассмеяться.
– Всего лишь пять!
Ирина в ужасе.
