– Вы имеете в виду рационализацию, – поправляет делегат Ван.
Деметра Сунь опускает голову.
– «Тайян» проведет полное расследование случившегося, – обещает Сунь Госи. – Вам предоставят отчет, и будут удовлетворены любые требования о компенсации.
– Пожалуйста, примите это от правления «Тайяна», – говорит леди Сунь. Она поднимает палец, и Сунь Сюлань делает шаг вперед с сундучком в руках. Сундучок маленький, замысловатый – лунный титан, лазерная резьба. Изысканная вещь. Ван Юнцин достает каллиграфический свиток.
– Углерод, пятьдесят восемь тысяч пятьсот двадцать три целых двадцать пять сотых грамма, и шестнадцать тысяч шестьсот шестьдесят четыре целых тридцать семь сотых грамма кислорода, – читает делегат Ван. – Объясните, пожалуйста.
– Химические компоненты Джеймса Ф. Кокберна, по массе, – говорит леди Сунь. – На удивление высокое содержание наночастиц свинца, ртути, кадмия и золота. Разве каллиграфия не изысканна? У Сунь Сюланя завидный талант.
Высокий юноша опускает голову в знак признательности.
– Элементы уже добавлены в общий органический пул, – прибавляет леди Сунь. – Заббалины весьма аккуратны в том, что касается численной стороны жизненного итога. Я нахожу такую точность обнадеживающей.
Сунь Сюлань обращается с кистью каллиграфа всем на зависть, но Цзян Ин Юэ еще лучше обращается с ножом. Она в «Тайяне» занимает пост ответственной за разрешение корпоративных конфликтов – более прямолинейные кланы, вроде Маккензи, обошлись бы без словесных изысков и назвали эту должность Первым Клинком. Три Августейших предвидели прибытие агента Народной Республики: простые проверки определили Джеймса Ф. Кокберна как означенного агента с вероятностью семьдесят пять процентов. Риск оказался достаточно велик, чтобы правление, собравшись среди теней и сияния Дворца Вечного света, приказало с ним покончить. Эту миссию поручили Цзян Ин Юэ, вооружили и велели приступать. Она лично сопровождала делегата Кокберна в частной автомотрисе. Пока автомотриса была в туннеле, ведущем через стену кратера Шеклтон, Цзян Ин Юэ вытащила костяной клинок из ножен внутри костюма и воткнула его Джеймсу Ф. Кокберну через мягкую плоть под челюстью прямиком в мозг. На запасном пути у терминала БАЛТРАНа ждали заббалины. Они забрали тело, нож и устранили все следы ДНК. Пятна – это кровь, кровь – это углерод, а углерод принадлежит Луне.
– Но это же… – дрогнувшим голосом начинает Моника Бертен, третий исполнительный директор УЛА, представляющий интересы Европейского союза.
– Это по-нашему, мадам Бертен, – говорит леди Сунь. Согнутый палец сигнализирует ее окружению, что встреча окончена. – Пожалуйста, наслаждайтесь гостеприимством Дворца. – Молодые женщины и мужчины окружают леди Сунь, когда она уходит. Ее славные мальчики и девочки.
– Вы заметили? – говорит леди Сунь, когда они садятся в капсулу трамвая, которая доставит ее в частные апартаменты.
– Все подчиняются мадам Ван, – говорит ответственная за разрешение корпоративных конфликтов.
– Народная Республика не забыла, – продолжает леди Сунь. – Они ждали шестьдесят лет, но стали жадными и слабыми. Они совершили ошибку и показали нам, как глубоко контролируют УЛА. И мы можем использовать это против них.
Капсула скользит по туннелям и замедляется, приближаясь к частной станции.
«Мадам, прибыл Дариус Маккензи», – объявляет фамильяр леди Сунь.
– Дариус Сунь, – поправляет Вдова из Шеклтона. – Ин Юэ, пожалуйста, вызови мою внучку Аманду. Хочу увидеться с ней у себя.
Подле двери капсулы она взмахом руки отпускает Цзян Ин Юэ. Останавливается, чтобы оценить взглядом своего внучатого племянника. Пять дней назад леди Сунь оставила его в школе Семи Колоколов. Он уже выглядит более стройным, бдительным, собранным. Более дисциплинированным. И перестал курить.
«Мы тут делаем оружие», – сказал Мариану Габриэль Демария.
Леди Сунь посылала многих членов своей семьи изучать путь клинка, но оружие, которое она кует на этот раз, представляет собой нечто более изящное и великое. Оружие, открытое взглядам, словно меч на стене, который много лет сохраняет смертельную остроту. Оружие, которое можно обнажить лишь после того, как она умрет.
– Дариус.
– Тайхоу
[5].– Почтительное обращение не совсем корректно, но все-таки Мариану Габриэлю Демария научил его хорошим манерам, и это после непристойной бесцеремонности Кингскорта. Когда Маккензи успели сделаться мягкотелыми декадентами? В былые, великие дни Сунь и Маккензи выковали этот мир. Маккензи производили сталь, а леди Сунь уже тогда была тверда как алмаз против их металла. Леди Луна в ту пору была сурова: за каждый вдох и каждую слезу с ней приходилось воевать. Их осталось так мало: Роберт Маккензи мертв, Евгений Воронцов – слабоумная развалина, которую внуки тащат куда-то, словно свинью на рынок. Даже Адриана Корта, последняя из Драконов, умерла первой. У нее был стальной хребет. А дети разочаровывают. Из грязи в князи и обратно в грязь за три поколения. Первое поколение чего-то добивается, второе тратит, третье теряет. Лукас Корта, конечно, сын своей матери. Отправиться на Землю – прежние Драконы восхитились бы. Они знали толк в том, как совершать невозможное.
Она замыслила, чтобы Корта и Маккензи уничтожили друг друга. Над этим еще надо поработать.
– Полагаю, Мариану не дает тебе спуску? – спрашивает леди Сунь.
Она подходит к окнам, щелям полыхающего света, прорезанным сквозь наружную каменную стену кратера Шеклтон. Толщина закаленного стекла – шесть сантиметров, но неумолимый солнечный свет Южного полюса день за днем, месяц за месяцем расщепляет атомные связи. Однажды они падут. Леди Сунь нравится представлять этот момент. Когда знаешь, чем все закончится, это бодрит и укрепляет. Лезвия яркого света рассекают комнату, и в них танцует пыль. Апартаменты леди Сунь просторны и обставлены просто; роскошь выражается в тканях, которыми обиты стены. Лучи солнечного света, на этих экстремальных широтах достигающие раз и навсегда определенной высоты, прочертили длинные белые линии на парче и гобеленах. Леди Сунь это безразлично. Она обожает свои ткани за тактильные свойства: талантливо сотканные переплетения волокон могут измениться, стоит лишь раз провести по ним рукой, – из гладких, словно мягкий мех, сделавшись шершавыми, как кошачий язычок.
– Если вы имели в виду, что мои занятия идут интенсивно, то так оно и есть, – говорит Дариус Сунь-Маккензи. – Он учит меня ощущать. Сражению предшествуют движения, движениям – ощущения.
– Лабиринт, – говорит леди Сунь. Вся Луна знает легенду о темном лабиринте, где тренируются истинные бойцы и во мраке висят семь колоколов. Если сможешь пройти по лабиринту так, чтобы ни один из них не зазвучал, ты узнал все, чему школа Семи Колоколов может тебя научить. – Покажи мне, что ты теперь умеешь.
Леди Сунь достает трость из стеклянной вазы. Глупые гости и дети приносят ей трости в подарок. Она обрушивает эту штуку со всей силы на голову Дариуса. Но его там нет. Он отпрянул на шаг, сохраняя равновесие и готовый ко всему. Леди Сунь атакует Дариуса тростью, словно вдова, отбивающаяся от взломщиков. Дариус уходит, увертывается, уклоняется от ударов: его движения скупы, так что всякий раз трость промахивается на считаные миллиметры.
