С видом утомлённого превосходства Глеб отливал слепок оголтелого впечатления. Никакой крайней нужды в том не было. Сейчас он проводил «досмотр» исключительно для навыка, на уровне условного рефлекса. Это желание наполняло его точно так же, как чувство бодрости наполняет от запаха кофе, который ещё вне организма — ещё в кружке, но мозг уже даёт сигнал и заставляет реагировать нервную систему.
Забавно, но «зверёк» хотел казаться хищником: девица и не думала отводить глаз, и молодому человеку было невдомёк, что его прочитывали точно так же, как и он. В нём безошибочно признали пришлого, нездешнего. Девица прикрутила громкость до нуля и объявила как-то слишком жизнерадостно:
— В Кащенко сегодня неприёмный день.
Возникла пауза, как по Станиславскому. Глеб зажмурился и показал белые зубы.
— Ч-чего?
— Говорю, в психиатричке вторник и четверг для посетителей закрыто. Не знали, да?
Глеб предостерегающе поднял палец.
— Вы меня ни с кем не путаете?
— Ой! — рассмеялась девица в голос, и это, надо признать, ей очень шло. — Я думала, вы навестить кого-то из родных приехали…
— У меня нет таких родных! — сказал он, интонемой выделив «таких», и в воздухе снова повисла пауза, но уже по-чеховски красноречивая, звучащая. Темп их водевиля, впрочем, требовал чуть большей спешности и Глеб продолжил всё-таки вопросом — самым первым, что пришло ему на ум:
— А у вас тут и дурка имеется?
Спросил он об этом отрешённо и даже буднично, при этом трагически вздохнул — мхатовские аналогии не давали покоя.
— В Сиворицах, — кивнула она и показал куда-то в сторону полок с бытовой химией.
— О как! С ума сойти можно! — невольно скаламбурил Глеб, сцапав с прилавка бутылку лечебно-столовой, но проигнорировав сдачу, всё-таки выданную ему на блюдце с отбитым краем. — Нет, я, конечно, стремлюсь к сокровенным местам, но психбольница не входит в этот перечень.
— А-а! — вдруг просияла девица. — Я поняла, вы из лагеря паломников.
— Каких паломников?
— Христианских.
— А-ах, христианских, — произнёс он сюсюкающим и слащавым голосом. Его начинала откровенно злить эта игра в угадайку. — Опять мимо. Хотя нет, ранили. Сокровенное и святое — для меня, конечно, разные понятия, но как раз сегодня они схлестнулись в единую цель. Я ищу дорогу к храму.
— Николая Чудотворца?
— А что, у вас тут много храмов?
— Нет, только один, — склонила голову девица, — и тот порушен. Но есть скромный приход в деревянной часовне, где идут службы. Рядом со старой церковью.
— Вот он мне нужен.
— Вы точно не из лагеря паломников? Из Питера вчера ребята с палаткой стали на развалах. Примерно вашего возраста.
— Во избежание недомолвок, — качнул головой Глеб, — уточним. Я не верю в христианство, как в религию, но! — я верю в космополитизм, как в идею.
Девица покраснела, подкупая обворожительной простодушностью, и стала похожа на школьницу, не вызубрившую урок.
— И что это значит?
— Это значит, что на земле есть только одно место поклонения. И это могила Диогена.
— Мы таких не держим.
— Точно? — рассмеялся Глеб. — Уж ни его ли эманация в обличье пса шныряет по деревне?
— Не поняла, ф-фф… — фыркнули в ответ, и краска ещё больше залила лицо девицы.
— Ну, это ожидаемо. Ладно, проехали…
Она не ответила, хотя лицо её приняло в известной степени безучастное выражение. Девица достойно старалась делать вид, что дерзость, с которой отвечал Глеб, ничуть не колеблет её достоинство.
— Так как пройти к храму?
— Что вы здесь всё-таки делаете? — вопросом на вопрос ответила она.
— Разжигаю ваше любопытство, — отшутился Глеб и снова, мягко, с нажимом повторил вопрос: — Так как пройти к храму?
— Бесполезно. Он закрыт.
— Как? И он тоже? Весело у вас тут, ничего не скажешь. Практикуете сиесту? — Глеб уловил непонимание во взгляде продавщицы и надменно пояснил: — Традиция послеобеденного сна. Всё закрыто, никто не работает.
— Я работаю, — почему-то обиделась девица, — а приход, я же сказала, скромный. Он для посещений только по воскресеньям открыт… и большим православным праздникам. Ну, знаете… — девица вдруг принялась перечислять: — Рождество, Сретение, Успение, Преображение…
— Побуждение, покушение, сожаление, — покивал Глеб. — Вот три главных события христиан с точки зрения уголовного права. Но это так, к слову. И много в деревне богомольных?
— Почти нет, — сказала она и по её избыточной конфессиальной эрудиции Глеб понял, что нарвался как раз на набожную.
Впрочем, вслух, покосившись в сторону стеклотарных башенок, сказал:
— Молитесь, значит, другому богу! У забора вот один аскет успел уж скапуциниться.
Дожидаясь реакции на вызывающую грубость, он поддел ключом кружевную оборку крышки, рычагом выдавил её и жадно сделал несколько глотков из бутылочного горлышка. Запрокидывая голову, Глеб краем глаза отметил подтверждение своей гипотезы: в углу висели три иконки святых, наклеенные в ряд на плакетку. Вроде тех, что лепят на торпеды истинные гностики, с той лишь разницей, что иконки висели не на всякий случай и не как древний тотем: это был самый настоящий «красный угол».
Послышалось не очень одобряющее «Ц-ц-ц…». Брошенная Глебом фраза возымела действие. Упрёк, чуть ли не презрение заколыхались в краешках резко опущенных губ. Девица загорелась возмущением, но ответить Глебу не успела. В магазин вошли — нет, дружно вломились с возгласом «А вот и он!» — Ленка и Нэнси.
Глеб с трудом скрывал досаду. Некстати появились, невовремя, подумал с лёгким недовольством он, рассчитывая повыспрашивать у продавшицы про икону. Он вызвал девицу на эмоции и хотел этим пользоваться. Как учили. Эмоция — чрезвычайно полезный антидот для интроверта. Когда человек на эмоциях, он говорит, что думает, иногда не думая, что говорит. Глеб улыбнулся этой фразе — и Ленка тут же восприняла на свой счёт и слабо, наконец оттаяв, тоже улыбнулась — в ответ.
— Мы решили, ты сбежал!
— Без своего верного коня, — удивился Глеб, — куда же я сбегу?
И он подчёркнуто поворочал пальцами брелок.
— И конь взовьется на дыбки, и прянет по снегу намётом, туда, где скрылись казаки на громкий говор пулеметов, — проговорила Нэнси и извиняюще пожала плечами, мол, ничего не поделаешь — навеяло!
— Нэнси, кажется, нашла то, что мы искали. Случайно! — сказала Ленка. — Надо к ручью спуститься.
— Там за чертополоховым полем я видела крест с крышей, — подтвердила очевидец и кивнула. — Высокий!
— Крест с крышей? — Глеб классическим образом почесал в затылке, не понимая о чём идёт речь.
