– Не припомню.
– И слава богу. Это заведение держал Чарли Пилл, одновременно втайне промышлявший торговлей трупами. Его отец сколотил состояние на похищении трупов, пока не был принят Анатомический акт.
Руби в недоумении.
– В результате принятия этого акта улучшилось снабжение врачей трупами для проведения анатомических исследований. В их распоряжение поступали тела бедняков, которых некому было хоронить. А прежде свежевыкопанный труп, похищенный из могилы ночью, имел бо́льшую ценность, чем мешок молодой картошки.
– О нет!
– Естественно, в какой-то момент – это было неизбежно – Чарли решил совместить два своих интереса: изысканную кухню и трупы.
– Брайди, не…
– Он молол человеческие кости и эту муку использовал для приготовления французских булочек. Они получаются пышными и белыми, хвастался Чарли, гораздо вкуснее, чем при добавлении мела и квасцов.
– Святые апостолы!
– Потом в своем заведении он начал потчевать более необычными мясными блюдами. Чрезмерно пряные, трудно усвояемые, они были рассчитаны на особых ценителей.
Руби снимает цилиндр и потирает лоб.
– Боже, Брайди, ты когда-нибудь жила, как нормальный человек? Не занимаясь поиском похищенных детей, убийц и частей тела. Не выведывая, не вынюхивая. Одному богу известно, что ты носишь там в своем саквояже.
– Руби, а что, если никто не захотел бы выведывать и вынюхивать? – ощетинилась Брайди. – От безнаказанности преступники и вовсе бы распоясались.
– Да я не об этом.
– Или тебе не нравится, что выведывает и вынюхивает женщина?
– Ты хоть сама себя слышишь? Мне не нравится, что меня выворачивает наизнанку. А теперь расскажи мне про этого Чарли Пилла, но только без сочных подробностей.
– Мы – я и Роуз – помогли собрать против него улики. Чарли понес строгое наказание. Но еще строже были наказаны… – глаза Брайди загорелись, – богатые завсегдатаи его заведения, особенно те, кто лакомился фрикасе.
Руби издает стон.
Экипаж останавливается у нового кирпичного дома на окраине деревни.
Брайди смотрит на карманные часы.
– Время еще есть. Успею до поезда переговорить с доктором и выяснить, почему он затаился.
* * *
Войдя в дом доктора Харбина, Брайди мгновенно устанавливает две вещи. Во-первых, доктора нигде нет; во-вторых, его прачка пребывает в полнейшем смятении. Миссис Суонн пришла забрать грязное белье и увидела, что дом перевернут вверх дном. Брайди выражает ей сочувствие. Крупная женщина, она по-прежнему стоит в капоре и платке. В лице ее недоумение. К гостье она настроена не очень дружелюбно, но становится приветливее, когда Брайди упоминает, что знакома с доктором и сэром Эдмундом.
– Видать, беда случилась, миссис Дивайн, – говорит миссис Суонн. – Посмотрите, вон шляпа и пальто доктора. Чтобы доктор, где бы он ни был, вышел на улицу без пальто и шляпы! Я такого не припомню.
Брайди следует за миссис Суонн в гостиную.
Руби идет вперед.
– Пойду посмотрю, что и как. – Он исчезает в стене.
Все, что можно сломать и разбить, сломано и разбито. Горшечные пальмы вытащены из горшков и брошены на ковер. На полу валяются обломки стульев, книги разодраны.
– Тут будто ураган пронесся, мэм. – Миссис Суонн показывает на выпотрошенный кожаный саквояж на полу. – Медицинский чемоданчик доктора здесь. А он скорее в небо взлетит, чем выйдет из дома без своего чемоданчика.
Брайди вслед за миссис Суонн проходит во врачебный кабинет. Эту комнату громили с еще большим остервенением. Деревянные панели содраны со стен, сиденья из стульев выбиты, все ящики разломаны на щепки.
Шкафы раскурочены, склянки и пузырьки разбиты вдребезги, их содержимое все еще капает с полок. Бинты и прочие перевязочные средства разбросаны по всей комнате – вьются и свисают тут и там, словно ленты.
На полу под столом – сигарный окурок. Брайди поднимает его.
Возвращается Руби, на этот раз через открытую дверь.
– Весь дом перерыт, больше здесь никого нет. – Он смотрит на окурок в ее руке. – Что это?
Брайди нюхает окурок, перекатывая его меж двух пальцев.
– «Гусарская смесь», продается в дешевой табачной лавке возле Бартса
[28]. Излюбленное курево студентов-медиков, но для столь знающего опытного доктора – весьма странный выбор.
– Почему это?
– Потому что на вкус и запах, Руби, это просто кошачье дерьмо, перемешанное с соломой.
– Эти сигары курил доктор Харбин? – спрашивает Брайди у миссис Суонн. Та стоит рядом и, глядя на погром, негодующе цокает языком.
– Вы сейчас ко мне обращаетесь, мэм?
– Да, к вам, миссис Суонн.
– Нет, мэм, я никогда не видела, чтобы доктор курил или поощрял эту привычку в других. Он – ярый противник курения.
Брайди роется на письменном столе доктора Харбина, перебирая скомканные и разорванные документы, брошюры и письма.
– Ребенок, – напоминает Руби. – Что с ребенком доктора Харбина?
Брайди поворачивается к миссис Суонн.
– Где Мертл?
– В саду, мэм, но толку от нее я не могу добиться.
– Проведите меня к ней, пожалуйста.
Миссис Суонн ведет Брайди в кухню, усеянную черепками разбитой фаянсовой посуды и покореженными кастрюлями. Они поскальзываются на рассыпанных крупах и чае. Дверь кладовой сорвана с петель.
Брайди осматривает беспорядок.
– Вопрос такой: они просто крушили все, что под руку попадалось, или что-то искали?
У миссис Суонн вид испуганный.
– Если что-то и украли, мэм, как мы это узнаем? Ведь здесь такой хаос.
* * *
Мертл сидит на деревянной скамейке в нише, образованной живой изгородью, которой обнесен огород. Брайди видит только ее руку, качающую игрушечную плетеную колыбель.
По приближении Брайди Мертл перестает укачивать куклу и подносит к губам палец.
– Тише, Роза заснула. – Она возводит глаза к небу. – Наконец-то.
В лучах осеннего солнца, проникающих в этот тенистый уголок сада, волосы Мертл обретают густой каштановый блеск, но лицо у девочки бледное, глаза – тусклые.
Брайди садится рядом с ней.
