Под землей, на которой раскинулся Лондон, растет и ширится клокот. Древние реки Лондона, пробудившись, набирают силу и вырываются из-под земли, заливая улицы и переулки, затапливая подвальные жилища вместе с их обитателями и переполненные выгребные ямы.
И постоянно идет дождь. Огромные капли беспрерывно тарабанят по каждому окну, по ставням, консервным банкам и ведрам. А вода в Темзе поднимается все выше.
* * *
Брайди смотрит на дождь из окна гостиной над лавкой Уилкса на Денмарк-стрит. Наблюдает за тем, как он хлещет по стеклу. Сегодня струи как-то странно извиваются – падают вниз, устремляются вверх, а иногда меняют направление прямо в полете. Брайди хмурится. Она абсолютно уверена, что обычно так дождь не идет. Возможно, эту природную аномалию следует отнести за счет «Бронхиальной бальзамовой смеси» Прадо. Равно как и покойника, который в углу комнаты теребит бинты на своих руках. Ее размышления прерывает появление Коры, которая приносит письмо и с торжеством в голосе сообщает:
– Из Хайгейтской часовни.
* * *
Преподобный Эдвард Гейл появляется в дверях дома священника с двумя ушастыми кроликами под мышками. Брайди, повидавшая немало чудаковатых клириков, сохраняет невозмутимость. Она следует за священником в ризницу, где тот одного кролика отпускает, но второго держит в руках, прижимая его к щеке.
Преподобный Гейл – худой старик с растрепанными волосами и горящими глазами пророка. Он носит длинную бороду; она доходит ему до колен и кое-где утыкана сухими веточками: известно, что священник – любитель полазать в живой изгороди.
Преподобный Гейл, престарелый священник часовни при школе Чолмли
[48], где он против своей воли преподает французский язык, доживает свой век, заправляя зверинцем. Его теперешняя паства состоит не из учеников (получающих образование платно и бесплатно) и разнородных прихожан (те удрали в церковь Св. Михаила
[49], польстившись на более современные условия и понятные проповеди), а из куда более достойных божьих тварей.
Их в часовне предостаточно.
На хорах спит одноглазый барсук, ризницу облюбовало семейство полевок. Мыши свирепствуют, кромсая на клочки сборники гимнов. В купели плавает утенок со сломанным крылом, под церковными скамьями сопят ежи.
Ныне преподобный Гейл предпочитает общаться с миром фауны.
Несколько лет назад священник пришел к осознанию, что человеческие существа – все сплошь олухи и неисправимые грешники и бесполезно наставлять их на путь истинный. Какие яркие проповеди он читал – и все напрасно! И преподобный Гейл принял решение сторониться людей, а в тех случаях, когда общение с ними неизбежно, сводить его до минимума.
– Ну? – Он неприветливо смотрит на Брайди.
– Я пришла по вашему приглашению, сэр.
– Напомните.
– Дело касается трупов, обнаруженных в стене крипты, преподобный Гейл. Я хотела бы осмотреть их еще раз…
– Их нет.
– Нет, сэр?
Священник пожимает плечами.
Брайди с любопытством отмечает, что ее это почему-то не удивляет.
– Ваше преподобие, а викария вашего здесь нет?
Преподобный Гейл поднимает вверх один палец, идет к двери ризницы и кричит:
– Видмерпол!
Они ждут.
– Видмерпол! – снова зовет священник, закатывая глаза.
В ризницу входит опрятный седовласый мужчина. Он несет ковчег, доверху заполненный птичьим кормом. Манжеты на его рукавах обтрепаны, лицо круглое, честное, взгляд кроткий: либо ему от природы свойственна безмятежность духа, либо за долгие годы он приучил себя к смирению.
– Вы не Кридж, – констатирует Брайди и обращается к Гейлу: – Ваше преподобие, у вас есть еще помощник? Молодой человек по фамилии Кридж?
Преподобный Гейл стучит Видмерполу по лбу.
– Только этот: вот уже двадцать лет.
Видмерпол кланяется.
– Его преподобие имеет в виду, что я служу здесь викарием уже два десятилетия. Других викариев за это время здесь не было, мадам.
Брайди резко втягивает в себя воздух.
– В мой прошлый визит в крипту меня препроводил некий молодой джентльмен по фамилии Кридж. Щуплый, с большой головой, постоянно ухмыляется.
Преподобный Гейл и Видмерпол переглядываются.
– Вы знаете человека, которого я описала?
Преподобный Гейл краснеет, качая головой.
– Нет, – отвечает Видмерпол, уткнувшись взглядом в свои ботинки. – Простите.
– Ваше преподобие, по поводу трупов в крипте…
– Переведи. – Гейл наставляет на Видмерпола средний палец.
Викарий внимательно смотрит на священника, словно читает по его лицу некое многосложное сообщение, потом поворачивается к Брайди.
– Его преподобие понятия не имеет, куда делись останки усопших. Спустившись в крипту на следующий день после вашего визита, он обнаружил, что их там нет. Исчезли!
– Исчезли? – спрашивает Брайди.
Видмерпол кусает губу.
– Скорее всего, вероятно, предположительно, да.
– То есть трупы эти вы не продавали? Например, молодому человеку неприятной наружности, прикинувшемуся вашим викарием?
Преподобный Гейл прячет лицо в шерстке кролика.
– Разумеется, скорее всего, по всей вероятности, нет, – переводит Видмерпол.
– Значит, зря я сюда шла, – сетует Брайди. – Я разыскиваю похищенную девочку, ее отец занимает высокое положение в обществе. Как ни странно это прозвучит, но я надеялась, что трупы, обнаруженные в вашей крипте, помогут моему расследованию.
– Простите, но мы ничем помочь не можем, – произносит Видмерпол не без сожаления в голосе.
К Брайди подкатывает еж. Он ударяется о ее ногу и затем начинает медленно разворачиваться.
– Ах, какой славный малышок, – радостно улыбается она, наклоняясь к зверьку, который весь состоит из колючек и милой мордочки с хитрыми глазками.
Преподобный Гейл локтем подталкивает Видмерпола и кивает.
– Миссис Дивайн, вы позволите предложить вам чашку чая? – спрашивает тот.
* * *
