* * *
Ньюгейтские тюремщики неторопливо читают письмо Роуза. Потом раздумывают. Перечитывают.
Один тюремщик высокий, с яйцеобразной головой, которую покрывают светлые курчавые волосы. Второй – низенький, упитанный, с образцово-показательным двойным подбородком. Оба одеты в черное, оба угрюмые, словно задались целью усугубить ощущение жути, что возникает у посетителя, когда он входит в ворота мрачной тюрьмы (и слышит, как они закрываются за ним). В приемной Брайди расписывается в журнале учета посетителей, что лежит на столе, над которым висят посмертные маски Бишопа и Уильямса. На лицах обоих застыло обиженное выражение. Роузу следовало бы добавить их в свою коллекцию.
Высокий тюремщик буравит Брайди подозрительным взглядом.
– Итак, в нашем каменном мешке посетитель к…
– Сэру Эдмунду Ательстану Берику, эсквайру, – заканчивает его приземистый коллега.
Высокий сурово кивает.
– Благодарю вас, мистер Скаддер. Сэр Эдмунд – наш гость в этом хранилище человеческих страданий.
– Да что вы, – смеется мистер Скаддер. – Его поместили в нашу лучшую камеру, мистер Хой!
– А как же иначе?! – Мистер Хой злорадно улыбается. – Ему обеспечены все удобства, какие здесь только есть.
– Трехразовое питание и чистая ночная сорочка по четвергам.
– Как и приличествует баронету, – кивает мистер Хой.
– И пэру Англии.
– Вы ошибаетесь, мой друг. – Мистер Хой сдвигает брови, глядя на мистера Скаддера. – Берик – баронет, а никакой не пэр.
Мистер Скаддер смущен. Но потом ему в голову приходит еще одна мысль, и он заметно веселеет.
– Ведет он себя довольно оживленно.
– Да, любит пошуметь, – соглашается мистер Хой.
– Если не плачет, то жалуется. Если не жалуется, требует адвокатов.
– Своего поверенного.
– Своего барристера.
– Своих советников.
– Ни минуты не сидит на месте, ни минуты не молчит; все ноет и ноет, – довольно сообщает мистер Скаддер.
– Талдычит о своей невиновности.
– День и ночь, ночь и день.
– Или расхаживает, – добавляет мистер Хой.
– Туда-сюда.
– Сюда-туда.
– А ведь ему выделили шикарную камеру, – замечает мистер Скаддер.
– Не камера, а хоромы. Настоящие хоромы, – жеманно улыбается мистер Хой. – Где ему обеспечены все удобства, достойные баронета.
– Пэра Англии.
Мистер Хой смотрит на мистера Скаддера с едва скрываемым раздражением.
– Господа, мне сегодня удастся повидать заключенного? – напоминает о себе Брайди ровным тоном.
Мистер Хой напыщенно кивает.
– Примите посетителя, мистер Скаддер. Проводите посетителя к заключенному.
– Слушаюсь, мистер Хой.
– Строго следуйте протоколу – в соответствии с многочисленными правилами и установлениями, которые ввел наш уважаемый начальник в своей безграничной мудрости.
– Что это значит, мистер Хой?
– Попроси, чтобы она вывернула карманы, и не забывай запирать за вами двери.
– Слушаюсь, мистер Хой.
Рослый тюремщик смотрит на Брайди в прищуре.
– И проверь ее чертовы каблуки.
* * *
Брайди следует за мистером Скаддером по лабиринту коридоров. Говорят, что в наше время тюрьмы не такие уж мрачные. Помещения побелены, чисто выметены, есть дворики для оздоровительных прогулок и санитарные блоки. Пища вполне съедобная, отношение к заключенным – самое доброе. Например, приговоренного к смерти больше не принуждают сидеть в часовне вместе со своим гробом, а в «солонке» (последней камере, что он видит перед встречей с палачом!) стоят стулья, украшенные салфеточками.
Перед свиданием с баронетом Брайди ни о чем таком не размышляет. Она наблюдает, как мистер Скаддер отпирает и запирает двери, гремя связкой ключей, что он носит на поясе, и ей хочется поскорее убраться из тюрьмы. А впереди еще много ворот, которые предстоит открыть и закрыть. Руби плетется рядом, теребя бинты на своих кулаках.
– В чем дело? – шепотом спрашивает его Брайди.
– Тут как в тюрьме, – отвечает он.
– Но ты же можешь проходить сквозь стены.
Руби пожимает плечами.
– Руби, ты сидел в тюрьме? – тихо спрашивает Брайди.
Русалка на плече Руби отворачивается и прячет лицо в волосах. Якорь резко поднимается.
Брайди кивает.
– Подожди меня на улице.
Руби с облегчением смотрит на Брайди и удаляется во внутренний двор.
Брайди с тюремщиком продвигаются по коридорам медленно. По приближении к третьим воротам мистер Скаддер всем своим видом напоминает взволнованную курицу, которая вот-вот снесет невиданное яйцо. В конце концов его прорывает:
– Жестокое убийство местного доктора – так называют это преступление. Хладнокровное убийство. Чудовищное. Так о нем говорят.
Они проходят несколько шагов, и путь им блокируют очередные ворота.
Мистер Скаддер вновь принимается перебирать ключи, по очереди пытаясь вставить их в замочную скважину, пока наконец не находит нужный.
– Суд над сэром Эдмундом еще не состоялся, тюремщик. Пока вина его не доказана, он невиновен.
– Еще как виновен. Они оба полюбили одну бродяжку. – Он отпирает ворота, самодовольно улыбаясь Брайди через плечо. – Ту, что нашли задушенной на церковном кладбище близ Марис-Хауса. Представляете, два джентльмена обезумели от любви к ней – баронет и доктор? А сама она кто такая? Шлюхино отродье! Она околдовала их, одного за другим, когда продавала прищепки.
– Россказни.
– Она выбрала доктора. От горя и ревности баронет убил влюбленную парочку самым жестоким образом.
– Все это фантазии.
– Потом он отчекрыжил доктору голову его же собственной пилой, – продолжает тюремщик. – А потом – и вот это загадка – он отослал его черепушку шеф-повару «Клариджеса» и попросил сварить из нее заливное.
– Невероятно.
– Но потом мы с мистером Хоем сообразили: все дело в голубой крови. Предки сэра Эдмунда сносили головы врагам на поле боя. Да и что только знатные господа не едят в виде заливного!
– Это информация из достоверного источника?
– У нас находится еще один гость Ее Величества, так он вопит, что твой городской глашатай.
Коридор вел в многоярусные галереи.
– Вот мы и на месте. Отель «Ньюгейт», первый этаж. На вашем месте я зажал бы нос, голубушка.
