После обеда небо угрожающе потемнело, и стало казаться, что уже наступил вечер. После жары последних недель все ждали дождя. Эми ускорила шаг, увидев, как молния разделила небо надвое прямо напротив главного здания. Когда она добралась до крикетного павильона, мокрые волосы свисали паклями, а халат прилип к дрожащему от холода телу. Эд ждал ее на веранде. Он подал ей руку и помог подняться по деревянным ступенькам.
– Ты только посмотри на себя! – воскликнул он, снял с себя куртку и надел ей на плечи.
Эми улыбнулась. Доктор Лэмборн сделал то же самое всего пару месяцев назад. Неужели действительно прошло уже столько времени? Ей было трудно понять, как могло так быстро пролететь время, наполненное страданиями.
– Иди, садись. – Эл подвел ее к деревянной скамейке, не отпуская руку. И даже когда они сели рядом, он не отпустил ее, а положил себе на колено.
– Как вы ладите с новым доктором?
Она фыркнула.
– Он совершенно не похож на доктора Лэмборна. Знаешь, он из тех, кто много говорит, но при этом умудряется ничего не сказать. И он равнодушен. Он относится ко мне так же, как к остальным. Просто выписывает таблетки, которые делают нас тупыми и послушными. – Она взглянула на их переплетенные руки. – С доктором Лэмборном я действительно куда-то двигалась. Я искренне делилась с ним своими чувствами. Словно открыли пробку в бутылке с шампанским. Все изливалось наружу, и мне было легче. – Она увидела, что в глазах Эда отразилось ее отчаяние. – Но ведь нельзя снова вставить пробку в бутылку, так?
Лицо Эда перекосилось болью, а на лбу залегла глубокая морщина.
– Но доктор Лэмборн должен был оставить записи с описанием твоего прогресса. Тебя не могут продолжать здесь держать без веской причины.
Эми смотрела вдаль на главное здание. Оно было переполнено людьми, которых держали там без веской причины.
– Могут, Эд. Могут.
Он притих и начал гладить ее ладонь, не спуская глаз с пациентов-хроников, которые, сгорбившись, шли друг за другом по кромке поля в одинаковой, плохо сидящей форме. Он знал, что несколько человек находятся в больнице с начала века.
– О чем ты думаешь, Эд?
Он повернулся и посмотрел ей прямо в лицо.
– Я уезжаю на следующей неделе, Эми. Меня выписывают.
Слова повисли в воздухе. Сама по себе это была радостная новость. Это то, чего Эд заслуживал. Эми вообще сомневалась, что его нужно было сюда привозить.
– Что ж, это… прекрасная новость. – Она попыталась добавить радости в свой голос. – Я так рада за тебя, правда. Конечно же, я буду скучать, но ты…
– Поехали со мной, – перебил он ее – настойчиво и с мольбой в глазах.
– Поехать с тобой? – Она рассмеялась, но тут же одернула себя, увидев, что он совершенно серьезен. – Но как? Куда мне ехать?
– Ко мне домой. У нас только я и мама. И много места для тебя, пока ты не встанешь на ноги.
Она окинула взглядом окрестности.
– Я не знаю. А как я выберусь отсюда?
Эд фыркнул.
– Выбраться несложно. Вот остаться на свободе – да, проблема. Пока ты числишься пациентом клиники, они имеют над тобой власть. Не сомневаюсь, что будет развернута полномасштабная операция, чтобы тебя вернуть. Могут привлечь полицию и местную прессу.
– Вот именно. Тогда какой смысл? Ситуация безнадежная.
– Более безнадежная, чем прожить остаток жизни здесь?
Она подумала о бесчисленных женщинах и мужчинах в закрытых палатах, которые сейчас были настолько психически повреждены и опасны, что они больше никогда не увидят мир за стенами больницы. Сомнений не было – когда-то давным-давно, когда они только поступили сюда, они были такими же разумными существами, как и она. От этой мысли становилось страшно. А потом ей пришла в голову другая мысль. Возможно, если она убежит, то сможет найти доктора Лэмборна. Они начнут все заново. Она уже не будет его пациенткой, и они наконец смогут быть вместе на свободе. Она повернулась к Эду и улыбнулась. Он ждал ее ответа.
– У тебя есть план? – заговорщически спросила она.
Он подмигнул ей и сжал руку.
– А как же!
36
С красным лицом и отяжелевшими от усталости руками Эми расправила накрахмаленную простынь и потерла ноющую спину, разминая большими пальцами застывшие мышцы. Она взглянула на ряды аккуратно заправленных кроватей и осталась довольна результатом своих трудов. Да она могла бы конкурировать с самой Флоренс Найтингейл!
[13] Тридцать матрасов были похожи на идеально запакованные рождественские подарки. Сзади, тяжело дыша, подошла Перл.
– Эми, к тебе двое мужчин пришли, они в палате.
Она не могла поверить своим ушам. В женское отделение крайне редко заглядывали мужчины, за исключением доктора и редких визитов кого-то из родственников.
– Спасибо, Перл. Я скоро подойду.
Внешне она оставалась спокойной, но ей нужна была минута, чтобы сделать несколько вдохов, взять себя в руки и еще раз проговорить то, что она сейчас скажет.
Эд стоял в конце палаты рядом с братом Лионсом, который обнимал его за плечо. Увидев Эми, медбрат улыбнулся.
– Молодой человек собирается домой и изъявил желание попрощаться с вами.
Эми уставилась на Эда. Он был одет в свою личную одежду: коричневые брюки, которые в кои-то веки подходили ему по размеру и закрывали щиколотки, и зеленую клетчатую рубашку с расстегнутым воротом и закатанными рукавами. Загорелые руки теребили кепку. Эд стоял, потупившись.
«Пожалуйста, Эд, – молила она про себя. – Веди себя естественно. Не выдавай нас».
– Привет, Эд! Я так рада, что ты пришел попрощаться, – беззаботно защебетала она.
Он посмотрел на нее, но ничего не ответил. Создавалось ощущение, что он боится сказать что-то не то.
– Ты так хорошо выглядишь! Готов к отъезду?
Он кивнул и утвердительно замычал.
Эми заметила, что глаза его бегают из стороны в сторону. Даже если бы он надел полосатую робу, балаклаву и держал в руках котомку с краденым, все равно выглядел бы менее подозрительно. Нужно было срочно заканчивать с этим.
– Что ж, мне было очень приятно общаться с тобой, Эд. Удачи тебе в жизни и осторожнее с велосипедами! – засмеялась она.
Он робко шагнул к ней и неуклюже обнял. Она крепко обняла его в ответ, чувствуя его дыхание у своего уха.
– До завтра, – прошептал он.
– С тобой все в порядке? – Белинда села на стул рядом с Эми, наклонилась к ней поближе и уперлась подбородком о кулак. Казалось, ей и вправду не все равно, какой будет ответ.
