– Вот уж, воистину, как в сказке: принеси то, не знаю что, – покачал головой Куропаткин. – Боюсь даже спрашивать, каким образом Агасфер может определить эту Гертруду? В Вену ежедневно приезжают тысячи людей, среди них – десятки русских, в том числе и офицеров. Где и как запланирована встреча Гертруды с «покупателем» – тоже, насколько я понимаю, неизвестно… И что же должен предпринять Агасфер, если он каким-то чудом найдет Гертруду?
Лавров улыбнулся:
– Он должен попытаться перевербовать Гертруду под «чужим флагом»…
– Перевербовать под «чужим флагом», – повторил Ванновский. – Насколько я понимаю, Агасфер должен войти с Гертрудой в контакт под личиной итальянского или британского, скажем, разведчика. Способ не нов, но порой приводит к отличным результатам! Но что это нам даст?
– Если Гертруда согласится на смену «покупателя», то будем давать ей задания определенного свойства, чтобы как можно быстрее добраться до ее агентов. И русские секреты при этом не будут уходить из отечества. Доберемся до ее сети агентов – прихлопнем всех сразу!
– А если не согласится? Или раскусит хитрость?
– Тогда остается одно: ликвидация…
– Ясно, – мрачно констатировал Куропаткин. – Ясно: ликвидация. Вот только если весточка Терентьева доберется до Люциуса раньше, чем Агасфер до Гертруды, то, боюсь, нас ждет ликвидация иного рода!
– А предупредить Агасфера о том, что он раскрыт, никак нельзя? – поинтересовался Лопухин.
Ответом ему было всеобщее молчание: правила «игры» подобный канал связи не предусматривали…
…В Вене Агасфера спасли три сошедшихся воедино обстоятельства: непрофессионализм Терентьева, немецкая педантичность и… смерть Александра III: в германском посольстве в России все силы были брошены на просчет возможных вариантов дальнейших отношений Германии и России.
Получив из спецотдела посольства расшифрованную записку Терентьева, чиновник, замещающий уехавшего в Германию фон Люциуса, прежде всего проверил наличие специальных пометок, говорящих о срочности передаваемого сообщения. Таковых не оказалось: Терентьев о них просто забыл. Не вникая в суть, чиновник отложил депешу до возвращения шефа: несрочно – значит, нет нужды снова шифровать и пересылать в Германию, перегружая тем самым линии связи и отвлекая начальство.
Лишь через два дня, приводя в порядок скопившиеся бумаги, разведчик сопоставил упоминавшиеся в дешифровке имена и понял свою ошибку. В Генеральный штаб Германии молнией полетела депеша-предупреждение для фон Люциуса. А там выяснилось, что господин советник, закончив свои дела и консультации в Германии, только что отбыл на вокзал, чтобы вернуться в Россию. Посланный вдогонку мотоциклист увидел лишь «хвост» уходящего экспресса…
* * *
Прекрасно выспавшись на мягком диване спального вагона «Берлин – Вена», Агасфер прибыл в «город вальсов Штрауса». Наняв на вокзале извозчика, он не отказал себе в удовольствии попросить покатать его часок-другой по улицам древнего города.
В отеле «Стефания» свободных номеров не оказалось, и портье порекомендовал господину другой отель, неподалеку. Агасфер справился о своем знакомом, господине Брюхановском из России.
– О да, мой господин! – кивнул портье, ловко сбрасывая со стойки серебряную монету. – Господин Брюхановский всегда заблаговременно резервирует у нас номера. Зарезервировал и нынче, с сегодняшнего числа. Господину угодно будет оставить ему сообщение?
– Я предпочитаю подождать своего старого друга, – заявил Агасфер. – Мы знакомы только по переписке – видите ли, я ученый, занимаюсь наукой… В вашем курительном салоне подают кофе?
– Разумеется, мой господин. Тридцать пять сортов кофе в вашем распоряжении! Но, может быть, господин желает позавтракать? Тогда я осмелился бы порекомендовать кафе в левой части вестибюля. Там вы сможете получить свежайшие булочки от нашего шеф-повара!
– Благодарю, но я предпочитаю подождать…
Попивая великолепный кофе, Агасфер припоминал «урок психиатрии», который организовал для него предусмотрительный Лавров. Старичок-профессор психиатрии к визиту жандармского офицера и его спутника поначалу отнесся весьма настороженно, долго отнекивался даже от ознакомительной «лекции» по чтению языка жестов и телодвижений человека. Однако постепенно увлекся любимой темой, а заглянув в конверт, словно нечаянно подвинутый к его локтю Лавровым, и вовсе воодушевился. Хотя сразу предупредил, что ни за пару часов, ни за месяц научиться «читать» телодвижения и мимику человеческую никак невозможно.
– Я расскажу вам об основах такого «чтения», а уж как вы ими распорядитесь, молодые люди, – решать вам! Итак, вступая в контакт с незнакомым человеком и желая знать его истинное отношение к предмету беседы, обращайте внимание на глаза, губы и руки. Это альфа и омега будущей науки кинесики либо паралингвистики!
Глаза: прищуренный взгляд означает настороженность, недоверие, угрозу. Если ваш собеседник, отвечая на трудный для него вопрос, поглядит вверх и вправо, то, скорее всего, ответ будет придуманным. Руки: руки в карманах означают неуверенность, затруднение, напряженность. Сжатый кулак – признак волнения. Если при этом большой палец спрятан в ладони – это признак скрытого характера. Большой палец расположен вдоль остальных – человек доброжелателен. Касание рукой уха или уголка глаза означает робость и стремление как можно быстрее прекратить беседу или сменить ее тему. Касание рукой кончика носа или попытка прикрыть рот означает ложь…
Покидая профессора, Агасфер поинтересовался у своего шефа: сколько было заплачено за сию лекцию?
– Двадцать пять рублей. А что?
– Ничего-с, Владимир Николаевич, – вздохнул Агасфер. – У каждого признака, перечисленного профессором, десятки составляющих. Чтобы научиться «читать» мимику и движения человека, требуется огромный опыт. А вы хотите, чтобы я за час научился чтению мыслей незнакомого человека? За этим, дружище, к цыганам надо было идти… И дешевле, и вернее было бы!..
Ждать Брюхановского пришлось часа полтора. Народу в курительном салоне было немного. Агасфер невольно обратил внимание на двух молодых людей, явных по виду художников – в длинных просторных блузах и с ручными мольбертами. Оба сидели скромно, ближе к выходу и, поглядывая через широкие зеркальные стекла на оживленную улицу, делали на листах бумаги какие-то наброски. Один из них ухитрился исподтишка набросать портрет сидевшей неподалеку дамы с длиннющим мундштуком, и с поклоном показал его «натурщице». Однако даме портрет по каким-то причинам не понравился, и она отказалась его покупать.
Неподалеку от входа в отель меланхолично крутил ручку шарманки старик с широкополой шляпой, лежащей у его ног. В шляпу изредка летели мелкие монеты прохожих – пока важный полицейский, усмотрев в игре уличного музыканта нарушение каких-то правил, не уволок его за угол вместе с шарманкой.
К стойке портье постоянно подходили люди, но тот знака любезному господину пока не подавал.
