– Еще бы знать, в каком городе этот Рихтхофен фабрикует свои чемоданы! – сказал Гаранже.
Мечислав Николаевич вынул из чемодана все его содержимое, аккуратно вытащил потертую и всю пожелтевшую газету, которой было устлано его дно, развернул ее и нашел заголовок.
– «Breslau Zeitung», – прочитал чиновник для поручений.
Глава 7
«Из обнаруженной на чемодане газеты можно было заключить, что разыскиваемый мною Гесслер приобрел его в Бреславле или, во всяком случае, бывал в этом городе, так как чемодан этот изготовлен кустарным способом, дешев и вряд ли поставлялся в другие города. Возможно, конечно, что чемодан попал к владельцу совершенно случайно, но при полном отсутствии каких-либо иных данных о Гесслере – единственном человеке, который мог пролить свет на настоящее местонахождение Ильи Давыдова, – мною было принято решение отправиться в Германию».
(Из рапорта чиновника для поручений СПб столичной сыскной полиции кол. секретаря Кунцевича.)
«Бреславль на Одере – столица Силезии, громадный торгово-фабричный город с 500 тыс. жителей; узловая станция семи железных дорог с грандиозным центральным вокзалом (Хауптбанхоф). С Берлином соединен несколькими линиями. Лучшая улица – Швейдницерштрассе; памятники: Фридриху Великому и Блюхеру; интересна старинная ратуша на Ринге. С вокзала ходит трамвай по всем направлениям, а также извозчики. Пароходы по Одеру: от Кенигсбрюкке и от Кайзерин Августа-Пляц. Центр города омывается Одером и каналом Штадтграбен. Отличный вид открывается с Либисхэ на Ташенбастион и Променаденбастион. Университетские клиники находятся в предместье Шайтниге; здесь же отличный парк и зоологический сад (можно проехать на пароходе). Русское консульство на Виктория-штрассе, № 16»
(Практический путеводитель для русских по городам и курортам Западной Европы и по Египту. 1900-1901 / Сост. Турист (П. П. Кузьминский). Одесса: тип. А. Шульце, 1901. 476 с., план, карта).
Мечислав Николаевич пересчитал оставшиеся деньги и еще раз порадовался, что догадался добавить к выданным Давыдовой трем «катям» две собственные. За границей деньги таяли с невиданной скоростью – на одних железнодорожных билетах можно было разориться. Правда, в связи с возобновлением дела о краже бриллиантов родной Департамент обещал выплатить командировочные, но когда это теперь будет! Коллежский секретарь вздохнул, убрал бумажник в карман пиджака и посмотрел в окно – поезд подъезжал к пограничной станции и поэтому едва тащился.
Немец-досмотрщик перевел взгляд с респектабельного пассажира на дешевый чемоданчик Гесслера, который Кунцевич вынужден был таскать с собой, и спросил:
– Haben Sie nichts zu deklariren
[6]?
– Найн! – ответил коллежский секретарь. Ему не везло с учителями немецкого, поэтому язык Гете он знал гораздо хуже французского.
– Bitte, machen Sie mir das auf
[7].
– Вас?
– Öffnen Sie Ihren Koffer
[8], – настаивал немец.
Пришлось повиноваться. Увидев в чемодане только несколько грязных сорочек и стопку воротничков, немец удивился еще больше и потребовал показать ему всю имеющуюся при странном пассажире кладь. Не побрезговал он и пледом с подушкой.
Таможенник так тщательно осматривал его багаж, что Мечислав Николаевич подумал, что его ссадят с поезда. Но обошлось.
Начальник Бреславльской полиции поручил Кунцевича заботам правителя своей канцелярии господина Гофмана. Тот внимательно выслушал коллежского секретаря и предоставил в его распоряжение одного из прикрепленных к Polizeipräsidium вахмистра-эльзасца, свободно говорившего по-французски.
Из справочной книги Бреславля следовало, что лавка герра Рихтхофена находится на восточной окраине города. Когда Кунцевич и эльзасец подошли к магазину, то увидели в витрине точную копию чемодана, который Мечислав Николаевич держал в руках.
Хозяин лавки внимательно осмотрел чемодан, потер ногтем печать, а потом сказал:
– Да, это моя работа. Это товар низшего сорта, я делаю его из отходов, которые остаются после выработки вот этих замечательных вещей. – Герр Рихтхофен обвел рукой магазин, наполненный и вправду неплохими на вид чемоданами различных размеров. – Ему и цена соответствующая – три марки.
– А вы не припомните, герр Рихтхофен, кому продали этот чемодан? – спросил коллежский секретарь, и вахмистр тут же перевел вопрос.
– Конечно, не припомню. Очевидно, кому-нибудь из рабочих с ближайшей мануфактуры.
– А вы не знаете господина по фамилии Гесслер?
– Мартин Гесслер?
– Нет, его имя начинается на «G».
– На «G»… – Хозяин мануфактуры задумался. – Нет, такого не знаю.
– А Мартин Гесслер – он кто?
– Мартин? Это мой хороший приятель, он держит гаштет на соседней улице.
– А сколько ему лет?
– Он постарше меня, в прошлом году мы праздновали его семидесятилетие.
– А сыновья у него есть?
– Было два сына, но обоих убило в последнюю войну с лягушатниками.
Переводя, эльзасец заменил «лягушатников» «французами», но Мечислав Николаевич слово «фрош» понял. Впрочем, на немца не обиделся, обидно ему было за самого себя.
«Зачем я в эту глухомань поперся? Только зря деньги искатал!» – корил себя Кунцевич. Надо было уходить. Питерец попрощался и направился было к двери, но тут ему в голову пришла одна мысль. Он достал бумажник, а оттуда найденный в Лионе медальон.
– Скажите, а эта дама вам не знакома?
Торговец чемоданами взял медальон в руки и поднес его к канделябру. На его губах заиграла улыбка:
– Это Берта, Берта Гуттентаг. Я помню тот день, когда делали эту фотографию. Это было очень давно, господа…
Семейство Гуттентагов обитало в собственном двухэтажном доме, всего в десяти минутах ходьбы от магазина герра Рихтхофена. Со слов торговца чемоданами, глава семьи Исаак Гуттентаг был присяжным поверенным и имел двоих сыновей. Дети с родителями не жили: старший, Герхард, давно обзавелся семьей и служил в каком-то министерстве в столице, а младший, Георг, год назад крупно поссорился с отцом и ушел из дома. «А имя-то я угадал!» – удивился собственной проницательности Мечислав Николаевич.
Дверь им отворила горничная, сказавшая, что хозяев нет дома, но они должны скоро вернуться.
– A их сын, господин Георг Гуттентаг, дома? – спросил спутник коллежского секретаря.
На глаза у женщины навернулись слезы:
