— А этот… господин Ву? У него нет там своей слежки? Ему не хочется иметь их всех на крючке? Странно для китайца.
Робсон покачал головой.
— Нет. Это часть договора. Охрана каждый раз проверяет все помещение. Иначе ничего бы не вышло. Господин Ву хотел создать действительно интимное место, для избранных. Впрочем, даже если бы что-то и утекло, ему бы вряд ли что-то грозило. Именно он организует все развлечения.
Норберт кивнул.
— А ты еще хотел сам снимать. Ясно же, что ты должен оказаться в кадре.
— Я?!
— Где-нибудь на фоне. Должно быть видно, что снимаешь не ты. Иначе господин Ву найдет тебя методом исключения и приготовит из тебя фуа-гра. А ваше присутствие им не мешает?
— Не будут же они сами себе готовить напитки. Они привыкли, что вокруг есть какой-то персонал, и даже не обращают на это внимания. Суть в том, что нас вообще не видно. Мы словно мебель. Если бы ты спросил кого-то из них про стюардов, официантов и прочих, он бы крайне удивился. Бокалы наполняются сами, закуски тоже просто есть. Разве что если им вдруг ударяет в голову, и тогда становится опасно. Ты можешь слишком многое увидеть, или с тобой захотят развлечься. Представь себе, что ты попал на встречу мафии или триады, только полностью безнаказанных. Особенно там, в Яшмовом зале. А они порой творят такое, что у обычного человека в башке не умещается, — Робсон махнул рукой, показывая на скрытый во мраке ангар за их спинами. — То, что тут, — детский праздник. Бинго в доме престарелых.
— Ладно, — сказал Норберт. — Придумай, как я могу туда попасть в роли официанта, помощника или еще кого-нибудь. По возможности легально, чтобы твои коллеги не подняли шум, увидев меня. И чтобы мне не пришлось жонглировать бутылками. Еще неплохо было бы взглянуть на тот зал, когда он пуст. Подумай об этом. На связи.
* * *
На следующее утро он проснулся поздно, с тяжестью в желудке и голове, размышляя над тем, во что, собственно, ввязался.
Он заставил себя проглотить чашку кофе и гренки с домашним клубничным вареньем, приготовленным из нелегальной несертифицированной клубники, а не из свеклы с клубничным вкусом.
А потом он понял, что адреналин начинает брать над ним верх.
Ивент. Настоящий, приличный ивент, который может потрясти Сеть.
Но — панда?!
Сев в кресло, он отрегулировал спинку и подлокотники, после чего одним жестом опустил голодисплей, а другим разбудил молоха МегаНета.
В обычных поисковиках информация на тему отеля на верхних этажах Ляонин-тауэр и ресторана «Императорская пагода» оказалась именно такой, как он и ожидал, — множество рекламно-корпоративной бессмыслицы и целые полчища страниц, испещренных колонками иероглифов без перевода на какой-либо человеческий язык. Вращающаяся голограмма небоскреба Ляонин, сверкающий мрамором и полированной латунью вестибюль, напоминающий надгробие нового богача, номера в пастельных тонах с мебелью ручной работы из черного дерева и палисандра, сверкающий шелк постельного белья, орхидеи на подушках. Очередные залежи мрамора, оникса и хрусталя в ванных комнатах.
Наконец — ресторан, но никаких фотографий Яшмового зала, даже никаких упоминаний, по крайней мере в англоязычной части. Он жестом запустил переводчик, но бессмыслица, сменившая гущу китайских знаков, не содержала никаких ключевых слов. В каком-то месте нашлось лишь «ванна, один кусок яшмы», но ему было нужно не это.
В ресторане он ожидал увидеть круглые резные двери, разукрашенных собакодраконов, лакированные ширмы и бумажные фонарики, но с тем же успехом он мог ожидать блюд в коробочках из крахмала навынос. Интерьер был заполнен стеклом, камнем и деревом в постмодернистском, новокитайском стиле — своего рода восточная «Икеа» в версии турбо. Драконы, иероглифы и веера там тоже имелись, но скорее предполагаемые, скрытые под покровом стилизации в виде света, оттенков красок, матовых следов на хрустальном стекле. Он провел среди виртуальных интерьеров два часа, но ему не удалось получить больше никакой информации, кроме того что награжденного мишленовскими звездами шеф-повара зовут Станислав Орунга-Д’Орсай.
Закрыв обычные поисковики, он запустил «Ви-Вотч» — хакерский нелегальный поисковик, который, в отличие от прочих, не скользил по поверхности данных, ища обычные тэги, но углублялся в слои скрытых сущностей, неявной и конфиденциальной информации, недоступной простым смертным. Имевшаяся у него версия программы была трехмесячной давности, так что не имело смысла атаковать с ее помощью действительно охраняемые данные и защитные программы, военные сети или файрволы правительственных организаций. Он лишь надеялся, что все еще не оставляет после себя никаких следов.
Единственное, что ему удалось получить, — немного личных голограмм и фотографий, увековечивавших различные события в отельных номерах «Пагоды» и панорамный вид крыши отеля с террасой и пентхаусом, в котором, предположительно, скрывался Яшмовый зал. Затем он натравил «Ви-Вотч» на местную пожарную охрану, получив пространственную схему эвакуационных путей отеля и ресторана. Программа работала значительно дольше, чем обычные поисковики, поскольку копала глубже и вынуждена была ломать защиту, подделываясь под пользователей с соответствующими правами и легальные передачи данных. Но во внутреннюю сеть пожарной охраны, которой явно недоставало инвестиций, она вошла словно в разогретое масло.
Сбросив схемы на один из своих тайных аккаунтов в информационном облаке, Норберт вышел из Сети.
А потом он расстегнул сумку со своей аппаратурой и разложил ее содержимое на столе перед собой — рядами, словно детали некоего странного оружия. Возможностей имелось множество, только все они требовали управления. Омнифона. Универсального контроллера для всего, иметь который при себе он не мог.
Задумчиво выпустив облачко пара из киберетки, он прошелся по комнате, глядя на разложенный на столе арсенал записывающих устройств, камер и сканеров с других ракурсов, словно это могло дать хоть какой-то ответ.
Однако он знал, что скомбинировать ничего не удастся. Матовый с фуллереновым покрытием плоский прямоугольник был и ключом, и замком. Без него Норберт чувствовал себя как без рук. С тем же успехом он мог взять с собой блокнот и карандаш.
Ответ напрашивался только один: Механик.
Проблема с Механиком заключалась в том, что того не существовало. Он не был нигде прописан, никто не знал его фамилии. У него отсутствовал счет в банке, электронный адрес, номер налогоплательщика и личный номер гражданина. То есть какой-то наверняка имелся, но каждый раз другой. Никто не знал, где он живет.
Механик был чистокровным, сертифицированным политическим параноиком. Он коллекционировал теории заговора и почти во все из них верил. Кроме постоянного обитания в серой зоне, он, вероятно, не совершил никакого настоящего преступления, и тем не менее жил так, будто его объявили в международный розыск.
С таким, как Механик, невозможно было встретиться. Связаться с ним тоже было нельзя, как и отправить сообщение. Он пользовался устройствами с купленными на черном рынке предоплатными картами и менял номера как перчатки.
