Норберт, как и все, кого он знал, считал селян странными чудаками, а людей, сражавшихся с вакцинами, — фанатичными иррациональными безумцами. Однако то, что он сейчас наблюдал, никак не укладывалось у него в голове. Зачем так жестоко? Почему эти люди падали? Все это выглядело довольно странно, как будто врач выбивал простудившемуся зубы, чтобы заставить его принять аспирин. Если бы неделю назад кто-нибудь предложил ему сделать прививку от лиссабонки, он бы даже не раздумывал. Теперь же, сам не зная почему, он был уверен, что хочет избежать этого любой ценой.
И тем не менее вся эта сцена, хотя смысла ее он не понимал, стала хорошим финалом. Он решил, что раз уж она заставляет задуматься его самого, то, может, и других тоже.
Затем он перехватил свой дрон, идя на определенный риск, поскольку отряды двигались в его сторону, и аппарат опередил первых антитеррористов буквально на десять метров.
Фонаря у него не было, так что он шел в темноте, ведя вытянутой левой рукой по стене, пока не наткнулся на боковой коридор. Он шагал быстро, но ему казалось, что этому не будет конца. Хоть с открытыми глазами, хоть с закрытыми, он видел одно и то же — глубокую гробовую черноту.
Где-то позади в бетонной темноте канала раздалось несколько оглушительных взрывов, а мгновение спустя он почувствовал характерный запах, похожий на тошнотворную вонь черемухи и жженого целлулоида. Все его тело тут же содрогнулось от кашля, глаза начало жечь, словно их залили кислотой. Он на ощупь надел поглотитель и очки, но все равно из глаз шли слезы и текло из носа. Если бы граната взорвалась ближе, он бы просто свалился без чувств.
Вдалеке замаячил слабый зеленоватый свет, и он рысью поспешил туда, спотыкаясь, шатаясь и кашляя в поглотитель. Добравшись до источника света, он поднял с земли пластиковую трубочку с испускавшими фосфоресцирующее свечение химикатами.
Он вытолкнул чугунный круг крышки, почти уверенный, что первым, что увидят его слезящиеся глаза, будут сапоги стоящих вокруг люка антитеррористов.
Но никого не оказалось.
Выскользнув из люка, он осторожно огляделся, но поблизости не было ни камер, ни дронов, ни других людей. Его окружали какие-то старые гаражи, задняя стена торгового павильона и выгоревшие кузова брошенных автомобилей. Какое-то время он стоял, уперев руки в бока, кашляя, сморкаясь, плюясь и плача, стараясь любой ценой не дотрагиваться до обожженных глаз. Одежда пропиталась химически-цветочным запахом газа, смешанным с болотистым смрадом канала.
Он немного подождал, пока не почувствовал, что может идти, примерно видя куда, не натыкаясь на фонари и узнавая окрестности. Из глаз все еще текло, а кожа на ладонях и лице горела, словно от кислоты. Пройдя метров сто в случайном направлении, он сориентировался, где находится.
Издали доносилось пискливое завывание сирен.
Вернувшись домой, он сменил одежду и полил лицо минералкой из бутылки, поскольку воды все еще не было. Помогло, хотя и не сильно.
Смонтировав фильм, он подключил очередную одноразовую карточку, которую после использования порезал и выбросил с балкона, и отправил ивент.
Потом он просто сидел, погрузившись в апатию и борясь с унынием. У него давно не бывало такой удачной полосы, и тем не менее удовлетворения он не испытывал, словно случайно узнал о мире чересчур многое, и это изменило его взгляд на жизнь. Прежде он знал, как относиться к окружавшей его реальности. Теперь же он увидел собственными глазами такое, во что никогда бы раньше не поверил. Не то чтобы он питал какие-то иллюзии хотя бы в отношении политиков, но просто не забивал себе ими голову. Они действовали в параллельном мире, в который у него не имелось доступа, и этого ему было вполне достаточно. А теперь он увидел их вблизи, и все самые невероятные слухи о них подтвердились или оказались весьма правдоподобными. Пара невнятных фраз, произнесенных пьяными придурками с манерами гангстеров, принесла плоды в виде жестокой карательной операции всего в нескольких улицах от его дома.
Он вспомнил старый фильм, еще двумерный, в котором герой принимал таблетку и внезапно переставал видеть окружающий его нормальный мир, ибо тот был лишь виртуальной иллюзией, и оказывался в другом — страшном, разрушенном и находящемся под властью машин, который и был реальностью. Тот человек уже не мог вернуться к обычной жизни, и ему ничего не оставалось, кроме как бороться за выживание.
Норберт чувствовал себя очень похоже, и с радостью бы проглотил какую-нибудь таблетку, чтобы снова замкнуться в своей жизни на поверхности и забыть о происходящем в тени, под слоем реальности.
Выйдя на балкон, он взглянул на квартал «своих» селян, погруженный в ночь и выглядевший заброшенным. Еще недавно он просто смотрел бы на него, ни о чем конкретно не думая, но теперь он знал, что, возможно, уже завтра туда ворвется конвой тяжелых серебристо-сине-желтых боевых машин, которые выплюнут толпу антитеррористов, заключенных в броню и напоминающих крабов, и этот квартал разделит судьбу предыдущих. Селяне уйдут, или их всех переловят, а он лишится возможности покупать нелегальную колбасу и сигареты. Безвозвратно исчезнет очередная составляющая, делавшая его жизнь относительно сносной.
Он делал важные и популярные ивенты, крутился счетчик. Ему всегда этого хотелось, но чувство исполненного долга отчего-то сменилось ощущением полной пустоты внутри, словно от него осталась лишь выжженная оболочка. Запуганный и беспомощный, он понятия не имел, как теперь жить в новом, мрачном и враждебном окружении.
Завесив окна, он включил музыку, заварил кофе и налил себе сливовицы, но это мало чем помогло. У него уже бывали подобные приступы депрессии, и он знал, что, если поступит так, как ему сейчас больше всего хочется, то есть свернется в клубок под одеялом, станет еще хуже. Донимавшие его демоны сидели у него в голове, а не за окном. Отрезав внешние раздражители, он выпустил бы их на свободу.
Он оказался в параноидальном мире, пока что не в силах найти в нем себе место. Ему требовался совет, притом от квалифицированного, дипломированного параноика, единственного известного ему человека, умевшего в подобном мире жить. Нужно было найти Механика. Нужно было научиться ходить по улицам и решать повседневные дела, не дав при этом уничтожить себя системе, которую он вдруг начал замечать в каждой тени. Мысль эта принесла ему облегчение — по крайней мере, хоть что-то конкретное.
Он уже и раньше пытался встряхивать Сеть, но безрезультатно. Механик, по своему обычаю, растворился в воздухе, и любые попытки его разыскать ничего не дали.
Призрачный Казанова не появился в почте Норберта, его не посетил никакой таинственный велосипедист, ни одно сообщение не появилось на запотевшем зеркале, никто не принес ему не заказанную пиццу с письмом внутри. На его балкон не прилетел голубь с микрофильмом в привязанной к лапке капсуле.
Оставалась лишь баржа в старом речном порту на задах заброшенной электростанции.
До ворот нужно было пройти солидную часть пути пешком, так что он уже издали увидел группу из нескольких человек и перекрывавшую вход полицейскую машину, мигавшую синими огнями. Над серыми водами канала моросил дождь, а вдали за кустами поднимался столб черного дыма, ввинчиваясь в свинцовое небо.
