И только тут до него дошло, что с подобными вещами он надолго распрощался. Здесь нельзя было ни встать, ни лечь. Он мог только пристегнуться к чему-нибудь или повиснуть в воздухе. Не более того.
Каюта оказалась, по сути, нишей за сдвижной перегородкой, с собственным иллюминатором, в который видна была Земля — что еще требовалось от шестизвездочного отеля? Койка, или спальный мешок с ремнями, находилась на потолке, напоминая раскрытый кокон большой гусеницы. В распоряжении Норберта также имелась сенсорная панель и несколько рундуков, где размещалось его снаряжение, а также множество эластичных шнурков и сетчатых карманов на каждой поверхности для закрепления предметов повседневного пользования.
Раздеться так, чтобы ничего не потерять, не совершить при этом сальто и не улететь в случайном направлении, оказалось непростой задачей, на которую ушло около четверти часа. Естественно, он машинально отложил шлем в сторону, а тот, вместо того чтобы оставаться на месте, уплыл в коридор; какое-то время пришлось гоняться и за чересчур энергично сдернутой с руки перчаткой. Оказалось, что для того, чтобы что-либо сделать, нужно найти ближайшую скобу и сунуть под нее ноги, как в стремена. Вот только помогало это не во всем — надеть таким образом носки и тапочки было невозможно, а в свободном дрейфе требовало исключительного мастерства в акробатике. Следовало пристегнуться в позе, приближенной к сидячей.
Наконец справившись с этой головоломкой, он сунул в карман сложенную схему станции и поплыл в кают-компанию, заблудившись по пути лишь дважды.
Тайгер парил в положении лежа, потягивая апельсиновый сок из фляги и глядя в иллюминаторы на Тихий океан. Норберт судорожно сглотнул — он все еще чувствовал себя словно на карусели, и один лишь вид сока внушал ему отвращение.
— Что там за хрень стряслась внизу?
— Предположительно — продолжение той истории с дельфинами.
— С дельфинами?
— Дельфины потеряли нас из виду, но потом заинтересовались стартами из космопорта «ОрбитЛайнс». Ни о каком вторжении на орбиту знаменитостей и миллионеров нигде не объявлялось, тем более на «Стар Резорт», которая сейчас якобы в ремонте. В наше время космонавтика — не повод для новостей на первой полосе, но и совсем без эха тоже не бывает. Вот только «ОрбитЛайнс» действует легально и пользуется покровительством премьера Амгалана Билгууна. Дельфины нашли подход к кому-то, кто не любит премьера, зато поддерживает Тангулын Эренхий Газар, то есть разведку ГУР. Они опоздали буквально на полчаса, поскольку мы сократили процедуру.
— И что теперь?
— Маловероятно, что нас атакуют здесь, но дельфинам может прийти в голову что угодно. Одно дело посадить кого-нибудь по липовому подозрению в терроризме или подстроить катастрофу подводного сооружения, и совсем другое — совершить нападение на частную орбитальную станцию, ведущую законную деятельность. Мы на орбите в пятьсот километров, в юридическом понимании — в международных водах, так что со стороны дельфинов это был бы акт пиратства. Впрочем, нам все равно пока никуда не улететь.
— То есть?
— Луна движется, Земля тоже. Приходится ждать, пока она окажется у нас на прицеле и будет ближе. Две недели. Надеюсь, ты взял что-нибудь почитать?
Норберт взял.
В банке данных станции нашлось множество игр, фильмов, книг и музыки. В своей каюте и кают-компании разрешалось курить киберетки. У него осталось несколько сезонов старой программы про автомобили, которая очень ему нравилась. Он фотографировал поверхность Земли для своей коллекции пустячных сувениров. И ко всему этому оставались проблемы, связанные с едой, гигиеной, туалетом, одеванием и даже сном.
Все, что не было надежно закреплено, ни на мгновение не пребывало в неподвижности, и это касалось также его собственного тела в спальном мешке. Если он затягивал ремни, прижимавшие его к матрасу, не удавалось сменить позу. Если он их ослаблял, то мог повернуться, но при этом плавал во все стороны внутри мешка. Норберт слегка его надул, но тогда стало чересчур жарко. К тому же на борту «Стар Резорт» никогда не бывало тихо. Шумела вентиляция, что-то текло по трубам, ворчали кислородные установки, днем и ночью кто-то болтался по коридорам, плывя по ним и отталкиваясь от скоб, попискивала электроника. Если не закрепить даже самую дурацкую мелочь, засунув под эластичную ленту или приклеив полоской липучки, она тотчас же куда-то улетала, и приходилось ее потом искать на решетках вентиляционной системы.
В фильмах всегда придумывали какую-нибудь искусственную гравитацию, и герои, поднявшись на борт станции или корабля, ходили, сидели и делали все остальное как обычно. Здесь же главным героем была невесомость, которая вызывала тошноту и головокружение, врывалась в любую область жизнедеятельности, превращая простейшее действие в головоломку, и доводила до безумия.
Ежедневно Норберт проводил два обязательных часа на тренажерах, что оказалось еще утомительнее и неприятнее, чем бывало раньше. Прежде чем встать на беговую дорожку или сесть в седло велотренажера, приходилось сперва надеть упряжь и пристегнуться комплектом эластичных шнурков, которые прижимали его к полу, имитируя силу тяжести. По крайней мере, дисплей показывал, будто он бежит по каким-то горным трассам и лесным тропинкам, а вентилятор обдувал лицо запахом травы и сосновой смолы.
Как и каждый обычный человек своего времени, Норберт даже не помышлял о космосе. То было нечто, существовавшее в поп-культуре словно страна Нетландия, рядом с мирами, населенными эльфами, драконами и орками. У него ни разу не возникала мысль, что ему хотелось бы увидеть Землю с орбиты. Он слышал об орбитальных отелях, но в его мире они значили не больше, чем замки гномов, — точно так же у него ни разу не возникало желание увидеть Пегаса. А теперь Земля была за окном его спальни, за проживание в которой немногочисленные избранные платили сколько-то там мегаевро за сутки, считая это приключением всей жизни, каждую секунду которого им хотелось запомнить как некий бесценный опыт. Он же получил все это бесплатно, как часть его работы, что полностью меняло точку зрения. Это была вовсе не мечта всей жизни, а лишь служебная командировка, отчего она становилась попросту утомительной, скучной и обременительной.
Тот факт, что он сейчас переживает нечто, бывшее уделом лишь немногочисленной горстки избранных, тоже никак до него не доходил. Для него это была лишь некая абстракция. Он жил в увеличенном лабиринте для хомяков вместе с бандой бритоголовых космических горилл, где-то в черной пустоте, и убивал время, ожидая очередной некомфортной и опасной транспортировки в очередное тесное и некомфортное место. Пока что его отделяли от дома пятьсот километров, но вскоре этому расстоянию предстояло измениться до такой степени, что оно утратило бы всякое значение.
В свободное время он украдкой поглядывал на Николету, но не предпринимал никаких попыток, всерьез уверенный, что в ее присутствии он глупеет как подросток и располагает самое большее одной четвертью мозга.
В конце концов, решив всерьез заняться ивентом, он достал сумку с аппаратурой, включил микрофоны и вышел в люди.
