— Мы учились с Верой в звездной академии, — прокомментировал Эрик.
— Кое-кто полагает, что вы не только друзья…
— Это что-то меняет?
— Да нет, наверное… Но выглядишь ты намного старше. Да и ведешь себя не как юнец. Есть мнение, что в академию тебя внедрила контрразведка и что на самом деле тебе лет двадцать пять…
— А что написано в моем личном деле?
— Извини, но мои люди так глубоко забраться не смогли.
— Ладно тогда, — выдохнул табачный дым Эрик. — Но, может быть, вернемся к вам троим?
— Хорошо, — не стала спорить Алена. — Мы аккуратно сопоставили сведения, имеющиеся в распоряжении каждого из нас, и провели собственное негласное расследование. Всех троих отличает необычная выносливость организма, невероятная регенеративная способность и фантастический метаболизм. Все в превосходной степени. Но ведь ты точно такой же, как мы, разве нет?
— Нет, — отрицательно покачал головой Эрик. — Увы, нет. Если бы ваши шпионы, милая, знали, как долго я восстанавливаюсь после последнего ранения…
— Эрик, — остановила его Алена. — По мнению флотских врачей, ты едва выжил после того, что с тобой случилось. Мы так и не смогли узнать, что именно тогда произошло, но они не понимают, как вышло, что ты не отдал концы.
— Серьезное заявление!
— Куда уж серьезнее!
— Допустим, все так и обстоит. О чем это говорит?
— О том, что теперь нас таких четверо. Поэтому мы и допытывались, откуда ты родом. У нас троих девять поколений назад была точка пересечения. Система звезды Лионель, планета Тартар. Какие-то переселенцы, но неизвестно откуда. Тартар уже лет девяносто как покинут. Система эта никому не нужна, нет там ни базы, ни поселения. Нет архивов. Там ниточка обрывается. Но наши предки перебрались оттуда на Датун
[52], вошедший около ста лет назад в состав Сибири. А твой Эвр находится буквально на другом конце галактики…
«Сказать или нет? — задумался Эрик. — Но, с другой стороны, никакого секрета в этом нет. Я за аристократа себя не выдаю».
— Алена, а как звучит твое уменьшительное имя? — спросил он вслух.
— Аля.
— Так вот, Аля, проблема в том, что я не только сирота, но еще и беспризорник. Даже имя, которое я ношу, не мое. Мне его в приюте дали. Так что, не Эрик, не Минц, не аристократ. Даже этнически непонятно кто.
— А язык? — нахмурилась, озадаченная его заявлением Алена.
— Там, где я вырос, говорили на дойче, рузе и низком ланге.
— То есть тупик?
— Похоже на то, — согласился Эрик. — Как насчет еще одного захода?
Возражений не последовало.
3. Шестнадцатое января 2534 года, система звезды Тристан
Это начинало входить в привычку, как что-то само собой разумеющееся. Стоило Эрику расслабиться, как тут же судьба напоминала ему, что ее выбор не удача, а удел. В старину, на Старой Земле про такое говорили, нести свой крест. По-видимому, такова была и его доля, и с этим уже ничего не поделаешь.
На этот раз сигнал тревоги — а на сибирском крейсере это были настоящие колокола громкого боя — застал Эрика в постели Алены. Они начали еще до прыжка, продолжили во время перехода и не собирались останавливаться даже после входа в систему Тристана. Однако вмешались обстоятельства, и Эрику волей-неволей пришлось выпустить Алену из своих объятий. А в следующее мгновение разом сработали оба их коммуникатора, его и ее. И им обоим стало не до любви.
— Похоже, мы влипли! — Эрик бросил взгляд на сообщение и едва ли не кубарем скатился с кровати. — Давай, Аля, поторопись! Нас ждут в рубке!
— Не спеши! — Алена активировала коммуникатор и спросила, не здороваясь: — Что происходит?
— В системе идет бой, — так же естественно ответил Павел.
— Кто с кем?
— Пока неизвестно, но, похоже, это не аквитанцы.
— Что с остальными кораблями?
— Все здесь, но мы не успеем уйти, если одна из сторон обратит на нас слишком пристальное внимание.
— Каким временем мы располагаем? — Собственно, это и был вопрос, ответ на который она хотела получить здесь и сейчас.
— Успеешь принять душ, если ты об этом, — хмыкнул Павел. — Но не более того. И советую надеть комбинезоны и броню, береженого бог бережет!
После таких слов медлить было бы более чем странно, поэтому Эрик быстренько натянул штаны, набросил китель, не заморачиваясь поисками рубашки, и, даже не обувшись, бросился в свою каюту. Бежать, к счастью, было недалеко, — а встречные его не волновали, все и так знали, что он ночует у Алены, — и вскоре Эрик уже стоял под душем в своих апартаментах.
«Как это происходит? — думал он, смывая с себя следы неуемной страсти. — И почему это происходит именно со мной? Проклятье это или благословение?»
Вопрос имел не столько философский, сколько практический смысл, поскольку ответ на него должна была дать сама жизнь. Если случится бой, и Эрик этот бой переживет, то, скорее всего, это благословение. Впрочем, если не переживет, то так и не узнает, что это было проклятие.
«Таков ход вещей…»
Эрик обсох под струями сухого горячего воздуха — словно постоял минуту под порывами жаркого пустынного суховея, — натянул комбинезон и уже на него надел защитный костюм, который в просторечии называют броней. А еще через десять минут он вошел в рубку и, поприветствовав Ирину и остальных присутствующих, уставился на тактический экран. Что ж, однажды он уже был в этом «кино». На этот раз, правда, они не попали с ходу «под раздачу», но ситуация выглядела знакомо и прочитывалась достаточно легко. В системе Тристана развернулось сражение средней интенсивности: не резня, но и не «проверка на вшивость». Кто и с кем здесь сцепился, было все еще непонятно. Во всяком случае, это явно были не аквитанцы. Космические силы королевства можно было опознать по их местоположению: они создали оборонительный рубеж малого эшелонирования на подходах к обеим внутренним планетам — хорошо освоенным Каталонии и Гаскони, — и, судя по всему, в бою пока не участвовали.
— Аквитания — нейтральная страна, разве нет? — Ирина сидела в адмиральском кресле и тоже изучала обстановку, отражавшуюся на тактическом экране.
— Нейтралитет сохраняется только до тех пор, пока его согласны признавать остальные игроки, — Эрик высказался спонтанно, не подумав о последствиях. Возможно, и скорее всего, дело было в том, что он не воспринимал сибиряков как «свой ареал». Соответственно, не в полной мере ощущал иерархию, да и за репутацию не опасался. Оттого и мог позволить себе некую ранее неведомую ему свободу самовыражения.
