Первоначально я предполагала, что пациентки носятся с мыслью о ненормальности из-за иллюзии о наличии у них мужского начала, иллюзии, сопутствующей чувству досады на то, что вследствие мастурбации утрачен либо сам пенис, либо шанс на то, что он вырастет. Я считала, что погоня за мужчиной обусловлена отчасти вторичным чрезмерным акцентированием собственной женственности, отчасти желанием заполучить мужчину хотя бы как собственное дополнение, раз уж самой нельзя быть мужчиной. Но исходя из динамики событий, описанной выше, я пришла к убеждению, что мужские фантазии вовсе не представляют собой динамически действующей силы, а просто выражают вторичные тенденции, коренящиеся в соперничестве с описанными выше женщинами, будучи в то же время либо обвинением, так или иначе рационализированным, в адрес то ли несправедливой судьбы, то ли матери за то, что пациентка не родилась мужчиной, либо же выражением потребности создать в сновидениях или фантазиях средства избежать мучительных женских конфликтов.
Бывают, конечно, случаи, в которых приверженность иллюзии, будто пациентка является мужчиной, все-таки играет динамическую роль, но у этих случаев, по-видимому, совершенно иная структура, поскольку в них была представлена ярко выраженная идентификация с определенным человеком, чаще всего с отцом или братом, на основе которой и происходит развитие в гомосексуальном направлении или складываются нарциссическая установка и ориентация.
Чрезмерное внимание к взаимоотношениям с мужчинами имеет своим источником – насколько мы успели обсудить до сих пор – не какую-то необычайную силу сексуального импульса, а факторы, лежащие вне сферы взаимоотношений между мужчинами и женщинами, а именно стремление восстановить ущемленное самолюбие и бросить вызов победившей сопернице. Итак, возникает необходимость исследовать, играет ли жажда сексуального удовлетворения существенную роль в погоне за мужчиной, и если да, то до какой степени. То, что на уровне сознания стремление таково, это безусловно, но верно ли это также и с инстинктивистской точки зрения?
Весьма существенно не упустить в данной связи того важного обстоятельства, что к такому удовлетворению стремятся не с обычным энтузиазмом, но с явно и бесспорно преувеличенным рвением. Такая установка временами отчетливо проступала на сознательном уровне, тем не менее сначала я была склонна ее недооценивать из-за силы внутренних сексуальных запретов у пациенток, с одной стороны, а с другой – из-за мощного их порыва ко всему мужскому, проистекающему из других источников; впоследствии я стала рассматривать данную установку во многом как рационализацию, призванную скрывать бессознательные мотивы и представлять желание иметь мужчин как нечто «вполне нормальное и естественное». Теперь уже не вызывает сомнений, что подобный акцент и в самом деле служит этим целям; здесь мы находим подтверждение старого изречения, что в некотором смысле пациент всегда прав. Но даже если учесть естественное желание полового удовлетворения и с должным вниманием отнестись к несексуальным элементам, все-таки налицо избыток сексуального желания, требующегося для гетеросексуального полового акта. Такое впечатление основано на том, что, если бы для этих женщин это был, по сути, всего лишь протест против женщин, с одной стороны, и самоутверждение («нарциссическая компенсация») – с другой, то было бы нелегко объяснить тот факт, что в действительности, часто того не сознавая и, конечно, противореча своей сознательной установке, они страстно ищут половых контактов с данным партнером. Нередко обнаруживается, что они буквально лелеют мысль о том, что без этого они не в состоянии поддерживать свое здоровье и преуспевать в работе. Эта рационализация связана с наполовину усвоенной психоаналитической точкой зрения, с использованием какой-либо теории о роли гормонов или же просто со свойственными мужской идеологии представлениями о вреде воздержания. Насколько половая близость важна для них, видно по тем усилиям, которые, как бы по-разному они ни обусловливались в других отношениях, имеют общий знаменатель: стремление гарантировать себе половой контакт, то есть не оказаться в таком положении, когда возможность контакта неожиданно пресекается. Усилия такого рода реализуются тремя способами, внутренне предельно разными, тем не менее взаимозаменяемыми, поскольку они обязаны своим происхождением лежащей в их основе общей мотивации: это фантазии на тему проституции, стремление выйти замуж и желание быть мужчиной. Фантазии на тему проституции и стремление к замужеству означают в данном случае, что в распоряжении пациентки всегда будет мужчина. Желание быть мужчиной или обида на мужчин проистекают в этой связи из мысли о том, что мужчина может совершать половой акт всегда, когда захочет.
Я полагаю, что в переоценку сексуальности вносят свой вклад следующие три фактора.
1. С экономической точки зрения многое в психологической структуре, типичной для этих женщин, вынуждает их ограничиваться областью сексуальности, потому что путь к достижению удовлетворения иного рода чрезвычайно затруднен. Гомосексуальные импульсы отвергаются из-за того, что они сочетаются с деструктивными импульсами, а также из-за установки на соперничество с другими женщинами. Мастурбация не приносит удовлетворения, если только она вообще еще полностью не подавлена, как это бывает в большинстве случаев. Но в значительной мере сдерживаются и все прочие формы аутоэротического удовлетворения в широком смысле слова, причем как в непосредственном проявлении, так и в сублимированном виде, то есть все, что человек делает или чем наслаждается «только для себя», будь то наслаждение едой, заработком, искусством или природой, и все в основном потому, что эти женщины, как все люди, чувствующие себя в явно невыгодном положении, таят в себе необычайно сильное желание иметь все только для себя, не позволять больше никому ни малейшего наслаждения, отнимать все у всех остальных – желание, вытесняемое из-за порождаемой им тревоги и из-за его несовместимости с прочими нормами поведения индивида. Вдобавок к этому во всех областях деятельности имеется ограничение, которое при наличии амбиций приводит к значительной внутренней неудовлетворенности.
2. Первый фактор мог бы объяснить имеющее место усиление сексуальных потребностей, тогда как следующий фактор мог бы послужить причиной завышения ее оценки – оценки, основанной на изначальном поражении индивида в сфере женского соперничества, выливающемся в глубоко затаенный страх, как бы другие женщины не стали постоянной помехой в гетеросексуальных проявлениях, что, действительно, достаточно ясно проступает в ситуации переноса. На деле это нечто вроде описанного Эрнестом Джонсом «афанизиса»
[103], впрочем, с той разницей, что здесь нет и речи о тревоге по поводу утраты способности к сексуальному переживанию; скорее есть опасение, что какое-то внешнее воздействие будет постоянно мешать ему. Чтобы отвратить тревогу, делаются попытки достичь упомянутой выше безопасности, однако тревога вносит свой вклад в переоценку сексуальности, поскольку любое намерение, становясь предметом обсуждения, всегда привлекает к себе повышенное внимание.
