Для пациентки существует лишь один выход из такого во всех отношениях неудовлетворительного положения, а именно через достижения в работе, уважение со стороны других, реализацию честолюбивых устремлений. Все эти женщины без исключения ищут такой выход, развивая при этом огромное честолюбие. Ими движут мощные импульсы, проистекающие из ущемленного женского самолюбия и из преувеличенного чувства соперничества. Уважение к себе можно воздвигнуть на базе достижений и успехов если не в сфере эротики, то в какой-либо другой области устремлений, выбор которой определяется спецификой способностей индивида, и тем самым одержать победу над соперницами.
Однако женщины заранее обречены на неудачу на этом пути, как и в эротической сфере. Теперь нам предстоит рассмотреть причины неизбежности этой неудачи. Мы можем сделать это кратко, потому что затруднения в области достижений в каком-либо виде деятельности по сути те же самые, какие мы видели в эротической сфере, и все, что нужно рассмотреть здесь, – это форму их проявления. Конечно, именно в соперничестве легче всего заметить параллелизм между поведением в эротической сфере и сфере работы. Те, у кого потребность оттеснить любую другую женщину с арены собственной деятельности разрослась чуть ли не до патологических размеров, осознанно стремятся к признанию и жаждут его в каждом виде соревновательной активности, но непрочность их основы, конечно, очевидна. Она дала о себе знать в трех случаях, являвших собой именно эту модель, суть которой состоит в том, что женщины терпят полный провал в своих попытках упорно следовать указанной цели, несмотря на огромное честолюбие. Их обескураживает даже мягкая критика, как, впрочем, и похвала. Критика задевает их тайное опасение, способны ли они успешно состязаться, а похвала – страх перед любой конкуренцией, какова бы она ни была, но особенно, конечно, где они могут проиграть. Вторым элементом, регулярно повторявшимся в упомянутых случаях, было их донжуанство. Подобно тому как они испытывают постоянную потребность во все новых мужчинах, они не способны привязаться и к какому-нибудь виду работы. Они любят указывать на то, что, привязавшись к какому-нибудь конкретному роду деятельности, они лишились бы возможности реализовать другие интересы. То, что подобное опасение – рационализация, обнаруживается в том, что в действительности они практически не затрачивают энергии на осуществление каких бы то ни было интересов.
У тех женщин, которые избегают любой конкуренции в эротической сфере и одержимы идеей о неспособности понравиться, честолюбие как таковое тоже почти полностью подавлено. В присутствии людей, всего лишь создающих видимость того, будто они в состоянии делать что-то лучше пациенток, последние чувствуют себя полностью оттесненными на задний план и ненужными, поэтому они реагируют на подобные ситуации – точно так же, как и в ситуации переноса, – бурными вспышками гнева и готовностью впасть в депрессию.
Когда же дело доходит до замужества, их собственное подавленное честолюбие часто переносится на мужа, так что со всей энергией собственного честолюбия они требуют успехов от него. Но перенос честолюбия увенчивается успехом лишь частично, поскольку из-за неизменной установки на соперничество они в то же время бессознательно ожидают от него неудачи. Какая установка по отношению к мужу возобладает, зависит от того, насколько сильна собственная потребность женщины в максимальной сексуальной удовлетворенности. Таким образом, и мужа можно с самого начала рассматривать как соперника, в отношении которого они погружаются в бездну чувств, вызванных невозможностью победить и сопровождаемых глубочайшей обидой на него, то есть все обстоит точно так же, как было при объяснении того, почему они избегают эротической конкуренции. Во всех этих случаях имеет место дополнительная трудность первостепенной важности, вытекающая из-за поразительного расхождения между раздутым честолюбием пациенток и их недостаточной уверенностью в себе. Все эти женщины могли бы плодотворно работать – в соответствии с индивидуальными наклонностями – писателями, учеными, художниками, врачами, организаторами. Само собой разумеется, что для любой продуктивной деятельности необходима определенная уверенность в себе, тогда как заметная ее нехватка оказывает парализующее действие. Это в равной мере верно, конечно, и здесь. Рука об руку с непомерными амбициями с самого начала у них идет недостаток смелости, проистекающий из их неустойчивого душевного состояния. В то же самое время большинство пациенток не осознают вызванного их честолюбием огромного напряжения, с которым они работают.
Такое расхождение имеет практические последствия. Ибо, сами того не сознавая, эти женщины рассчитывают отличиться с самого начала, например стать пианисткой не упражняясь; блестяще рисовать, не имея технического мастерства; достичь успеха в науке, не слишком утруждая себя; правильно диагностировать шумы в сердце и хрипы в легких без обучения. Свою неизбежную неудачу они относят не на счет собственных нереалистических и завышенных ожиданий, а считают следствием недостатка способностей вообще. К тому же у них есть склонность бросать сразу же все, что бы они ни делали; тем самым они лишают себя возможности упорным трудом добыть те знания и умения, которые необходимы для успеха, и таким образом происходит дальнейшее расхождение между чрезмерными амбициями и недостаточной уверенностью в себе.
Ощущение неспособности достичь хоть чего-нибудь, столь же мучительное в работе, как и в эротической сфере, из которой оно происходит, как правило, удерживается с тем же упорством. Пациентка полна решимости доказать себе и другим, и больше всего психоаналитику, что она ни на что не способна, что она просто глупа или неумеха. Она отметает любые доказательства обратного и принимает каждую похвалу за коварную лесть.
Что же поддерживает эти тенденции? С одной стороны, убежденность в собственной неспособности что-либо сделать надежно предохраняет от попытки достичь чего-то стоящего и тем самым страхует от опасности проиграть в состязании. Правда, приверженность представлениям о собственной неспособности что-либо сделать оказывает такой защите гораздо меньшую услугу, чем положительное стремление, доминирующее в общей картине, а именно – стремление заполучить мужчину или, скорее, во что бы то ни стало вырвать мужчину у судьбы, причем сделать это, доказывая собственную слабость, зависимость и беспомощность. Эта «схема» всегда полностью бессознательна, но именно поэтому ей тем более упорно следуют; и то, что, казалось бы, лишено смысла, обнаруживает себя как запланированное и целенаправленное стремление к определенной цели, если рассмотреть его с точки зрения бессознательного ожидания.
На поверхности это проявляется разнообразными способами, такими, как несколько расплывчатые, но устойчивые представления, в соответствии с которыми приходится выбирать между мужчиной и работой, и что работа и независимость служат препятствием на пути к мужчине, а то и пресекают движение в этом направлении. Попытки внушить пациенткам, что подобные представления в действительности безосновательны, оставляют их совершенно равнодушными. То же самое относится к предполагаемому выбору между мужественностью и женственностью, между пенисом и ребенком. Упорство пациенток становится понятным, если рассматривать его как выражение, пусть даже неосознанное, описанной выше схемы. Одна пациентка, у которой идея, касающаяся такой альтернативы, играла заметную роль в ее сильнейшем сопротивлении всякой работе, в ситуации переноса выразила лежащее в его основе желание в следующей фантазии: выплачивая гонорар аналитику, она потратит все свои деньги и постепенно дойдет до нищеты. Анализ, однако, не поможет ей преодолеть ее пассивность в работе. Она будет лишена всех средств к существованию и не сможет зарабатывать на жизнь. Аналитику тогда придется о ней заботиться, в особенности ее первому аналитику – мужчине. Эта же пациентка пыталась уговорить аналитика запретить ей работать, настойчиво подчеркивая не только свою неспособность к работе, но равным образом сопутствующие этому вредные последствия. Когда ее убеждали заняться работой, ссылаясь на ее пригодность и компетентность, она реагировала – совершенно логично – вспышкой гнева, проистекающего из того, что ее тайный план рухнул, хотя его сознательное содержание состояло в том, что аналитик считает, будто она пригодна только для работы и хочет помешать ей развиваться как женщине.
