Однако некоторые авторы (и среди них Хелен Дойч), обобщив психоаналитический опыт работы с невротическими женщинами, считают, что культурные комплексы, о которых я здесь говорила, сами являются следствием этих анатомо-физиологических свойств. До тех пор пока не проведены упомянутые антропологические исследования, спорить с такими обобщениями бесполезно. Давайте, однако, рассмотрим факторы в соматической организации женщин, которые и в самом деле способствуют принятию ими мазохистской роли. Анатомо-физиологические факторы у женщин, способные подготовить почву для произрастания мазохистских явлений, на мой взгляд, таковы:
а) большая в целом физическая сила мужчин по сравнению с женщинами. Согласно этнологическим данным, это различие между полами является приобретенным. Тем не менее сегодня оно существует. Хотя слабость и не тождественна мазохизму, сознание своей меньшей физической силы может породить эмоциональную концепцию мазохистской женской роли;
б) возможность изнасилования также может вызывать у женщин фантазии о нападении, подчинении, унижении;
в) менструации, дефлорация и деторождение как процессы, связанные с болью и кровью, также с легкостью могут использоваться в качестве выхода для мазохистских устремлений;
г) биологические различия в половом акте также служат мазохистским проявлениям. Садизм и мазохизм не имеют ничего общего с половым актом, но женская роль в половом акте (в женщину проникают) предоставляет больше возможностей для личных ложных истолкований (когда в них есть потребность) своей роли как мазохистской, а мужской – как садистской.
Сами по себе эти биологические функции не имеют мазохистского значения для женщин и не ведут к мазохистским реакциям; но если имеют место мазохистские потребности иного происхождения
[114], то эти функции легко вовлекаются в мазохистские фантазии, которые, в свою очередь, используют их для получения мазохистского удовлетворения. Помимо признания возможности некоторой предрасположенности женщин к принятию мазохистской концепции своей роли, любые дополнительные утверждения относительно связи ее конституции и мазохизма являются гипотетическими; а такие факты, как исчезновение всех мазохистских тенденций после успешного психоанализа и результаты наблюдений над женщинами-немазохистками (которые, в конце концов, существуют), остерегают нас переоценивать даже этот элемент предрасположенности.
Подведем итоги. Проблему женского мазохизма нельзя связывать исключительно с анатомо-физиолого-психическими особенностями женщины – ее необходимо рассматривать как во многом обусловленную культурным комплексом или социальной организацией, в которой развивалась конкретная мазохистичная женщина. Точный удельный вес этих двух групп факторов нельзя оценить до тех пор, пока мы не будем располагать результатами антропологических исследований, использующих надежные психоаналитические критерии и проведенных в нескольких культурах, значительно отличающихся от нашей.
Ясно, однако, что важность анатомо-физиолого-психических факторов была некоторыми авторами сильно преувеличена.
Статья 14. Изменения личности у девочек-подростков
[115]При анализе взрослых женщин с невротическими расстройствами или проблемами характера часто обнаруживаются следующие два обстоятельства: 1. Хотя во всех случаях определяющие конфликты возникли у них в раннем детстве, первые личностные изменения произошли в подростковом возрасте. Тогда эти изменения зачастую не вызывали беспокойства у окружающих и не производили впечатления патологических проявлений, опасных для будущего развития или требующих лечения, а рассматривались как временные трудности, естественные для этого периода жизни, а то и как желательные и многообещающие признаки. 2. Наступление этих изменений примерно совпадает с началом менструаций. Эта зависимость осталась невыявленной либо потому, что пациентки не уловили такого совпадения, либо потому, что, даже подметив совпадение по времени, они не придали ему никакого значения, поскольку не обратили внимания или «забыли», какой психологический подтекст имела для них менструация. В отличие от невротических симптомов личностные изменения развиваются постепенно, что также способствует сокрытию и завуалированию существующей связи. Обычно лишь осознав эмоциональное воздействие, которое оказала на них менструация, пациентки непосредственно усматривают эту зависимость. Исходя из опыта я склонна выделить следующие четыре типа изменений:
1 – девочка вовлекается в сублимирующую деятельность, у нее развивается отвращение ко всему эротическому;
2 – девочка вовлекается в сферу эротики («мальчишница»), утрачивает интерес и способность к работе;
3 – девочка становится эмоционально «отстраненной», приобретает установку типа «мне все равно», ни к чему не может приложить свои силы;
4 – у девочки развиваются гомосексуальные наклонности.
Эта классификация неполна и, конечно же, не покрывает целого ряда существующих возможностей (например, превращения в проститутку или преступницу). Она охватывает только те изменения, которые мне удалось непосредственно наблюдать у пациенток, случайно обратившихся за лечением, или вывести путем умозаключения. Кроме того, деление условно, что неизбежно для любого выделения поведенческих типов, поскольку в них содержится ложная посылка, будто существуют четко очерченные типы, тогда как в действительности возможны все виды переходов и сочетаний.
Первая группа состоит из девушек, проявлявших естественное любопытство к вопросам анатомических и функциональных различий между полами и к загадкам размножения, чувствовавших свою привлекательность для мальчиков и любивших с ними играть. В пубертатный период они внезапно погружаются в духовные проблемы, в занятия религией, этикой, искусством или наукой, теряя интерес к эротической сфере. Девочка, подвергшаяся такому изменению, обычно не обращается за лечением в это время, поскольку семья довольна ее серьезностью и отсутствием у нее склонностей к флирту. Трудности не бросаются в глаза. Они дадут о себе знать позже, особенно после замужества. Просмотреть патологическую природу этого изменения нетрудно по двум причинам: 1) в эти годы следует ожидать интенсивного развития интереса к той или иной духовной деятельности; 2) сама девочка по большей части не осознает, что в действительности испытывает отвращение к сексуальности. Она лишь чувствует, что теряет интерес к мальчикам, в большей или меньшей степени ей перестают нравиться танцы, свидания, флирт, и она постепенно отходит от всего этого.
Вторая группа являет собой противоположную картину. Одаренные, подающие надежды девушки в это время утрачивают интерес ко всему, кроме молодых людей, они не могут ни на чем сосредоточиться и бросают любую духовную деятельность, едва начав ею заниматься. Они полностью погружаются в эротическую сферу. Подобное превращение, как, впрочем, и противоположное ему, считается «естественным», и его оправдывают сходным образом с помощью рационализации: для девочки в этом возрасте «нормально» переключиться на молодых людей, танцы и флирт. Разумеется, это так, но как быть с наклонностями, проявляющимися впоследствии? Девушка навязчивым образом влюбляется в одного парня за другим, по сути оставаясь безразличной к каждому из них, а убедившись, что она их покорила, либо бросает их, либо провоцирует их на то, чтобы они бросили ее. Она чувствует себя совершенно непривлекательной, несмотря на очевидные доказательства обратного, и обычно уклоняется от сексуальных контактов, объясняя такую установку с помощью рационализации, то есть социальными требованиями, хотя действительная причина состоит в том, что она фригидна, что и становится очевидным, стоит ей, наконец, отважиться на этот шаг. Она впадает в уныние и тревогу, коль скоро рядом нет мужчины, восхищающегося ею. Но при этом ее отношение к работе вовсе не является – как намекали бы ее защитники – «естественным» следствием того, что прочие ее интересы оттеснены на задний план ее чрезмерной увлеченностью молодыми людьми. В действительности девушка весьма амбициозна и глубоко страдает от того, что не способна хоть что-нибудь довести до конца.
