Четвертая группа девушек – потенциально гомосексуальных – пытается решить проблему путем сверхкомпенсации своей деструктивной враждебности к женщинам. «Я не ненавижу тебя, я тебя люблю». Происшедшее изменение можно было бы описать как полное, слепое отрицание ненависти. Насколько они преуспевают в этом, зависит от индивидуальных факторов. Обычно в их сновидениях просматривается высокая степень насилия и жестокости по отношению к девушке, к которой на уровне сознания они испытывают влечение. Неудача в отношениях с девушками приводит их в отчаяние и нередко ставит на грань самоубийства, свидетельствуя о том, что их агрессия обращается против них самих.
Подобно девушкам из первой группы, они полностью уклоняются от своей женской роли с той лишь разницей, что у них более определенно развивается представление, будто они – мужчины. На несексуальном уровне их отношения с мужчинами часто бесконфликтны. Более того, если первая группа вообще отказывается от сексуальности, то эти девушки отказываются только от гетеросексуальных интересов.
Выход из положения, к которому прибегает третья группа, фундаментально отличается от всех прочих. В то время как другие стремятся достичь успокоения за счет эмоциональной привязанности к чему-либо, будь то собственные достижения, мужчины или женщины, их главный путь – приостановка эмоциональной жизни и тем самым уменьшение своих страхов. «Не включайся ни во что эмоционально, тогда тебя не обидят». Такой принцип отстраненности является, пожалуй, наиболее эффективной и прочной защитой от тревоги, но и цена за нее, похоже, тоже очень высока, поскольку она обычно означает затухание жизненности и спонтанности проявлений, а также заметное уменьшение запаса наличной энергии.
Каждый, кто знаком с тем, насколько запутанна и сложна динамика психических процессов, приводящих к якобы простому результату, не допустит ошибки, приняв эти положения о четырех типах личностных изменений за полное раскрытие их динамики. Мое намерение заключалось не в том, чтобы дать объяснение явлениям гомосексуальности или отстраненности, например, а в том, чтобы рассмотреть их лишь с одной точки зрения: как проявление различных способов решения или псевдорешения сходных конфликтов, лежащих в их основе. Какое решение избирается, зависит не от свободного волеизъявления девушек, как можно было бы предположить, исходя из термина «избирается»; оно жестко обусловлено ходом событий в детстве и реакций девочек на них. Обстоятельства способны воздействовать с такой принудительной силой, что возможным оказывается единственное решение. Тогда мы сталкиваемся с тем или иным типом в его чистой, четко очерченной форме. В иных же случаях опыт, приобретенный в отрочестве и после него, побуждает отказаться от одного пути и испробовать другой. Например, девушка, представляющая женский вариант донжуана, какое-то время спустя может стать аскетом. Более того, встречаются различные попытки решения, предпринятые одновременно. Так, например, у «мальчишницы» может проявиться склонность к отстраненности, хотя и совсем иначе, чем в третьей группе. Возможны и незаметные переходы между первой и четвертой группами. Разнообразие картины и сочетание типичных тенденций не составит особой трудности для нашего понимания, коль скоро мы уяснили себе основную функцию различных установок, представленных в «чистых» типах.
Еще несколько замечаний о профилактике и лечении. Надеюсь, даже из этого предварительного описания ясно, что любая профилактическая мера, предпринятая в период полового созревания, такая как просвещение по поводу менструаций, носит слишком запоздалый характер. Просвещение воспринимается на интеллектуальном уровне и не достигает глубоко затаенных инфантильных страхов. Профилактика может быть действенной лишь в том случае, если она начинается с первых дней жизни. Я думаю, что это можно разъяснить, сформулировав ее цель следующим образом: надо воспитывать в детях смелость и стойкость, вместо того чтобы их запугивать. Однако подобные общие формулы способны скорее ввести в заблуждение, нежели помочь, потому что их ценность всецело зависит от того, какой конкретный смысл извлекает из них человек, что следовало бы обсудить подробно.
Теперь что касается лечения: легкие затруднения часто проходят сами собой при благоприятных жизненных обстоятельствах. Но у меня есть сомнения, что изменения, представленные в четко выраженных типах личности, способен уловить психотерапевт, пользующийся менее деликатным инструментом, чем психоанализ, поскольку, в отличие от любого единичного невротического симптома, эти нарушения свидетельствуют о ненадежном фундаменте личности в целом. Не следует забывать, однако, что при всем при том жизнь может оказаться лучшим лекарем.
Статья 15. Невротическая потребность в любви
[117]Тема, которую я хочу сегодня обсудить, – невротическая потребность в любви. Наверное, я не представлю вам новых наблюдений, поскольку вы уже знакомы с клиническим материалом, который не раз излагался в той или иной форме. Предмет столь обширен и сложен, что я вынуждена ограничиться лишь несколькими моментами. Я по возможности вкратце остановлюсь на описании соответствующих феноменов и более подробно – на обсуждении их значения.
В этом контексте под термином «невроз» я подразумеваю не ситуационный невроз, а невроз характера, который начинается в раннем детстве и в той или иной мере охватывает всю личность.
Когда я говорю о невротической потребности в любви, я имею в виду явление, которое встречается в наше время в различных формах и с разной степенью осознания чуть ли не в каждом неврозе и выражается в чрезмерной потребности невротика в том, чтобы его любили, ценили, признавали и поддерживали, чтобы ему помогали и советовали, а также в чрезмерной чувствительности к фрустрации этих потребностей.
В чем состоит различие между нормальной и невротической потребностью в любви? Я называю нормальным то, что обычно для данной культуры. Все мы хотим быть любимыми и наслаждаемся, когда нас любят. Это обогащает нашу жизнь и дает нам ощущение счастья. В этих пределах потребность в любви, или, точнее, потребность быть любимым, не является невротическим феноменом. У невротика потребность быть любимым чрезмерна. Если официант или продавец газет менее приветливы, чем обычно, это может испортить ему настроение. Это может случиться и на вечеринке, если все не будут к нему дружелюбны. Нет необходимости приводить еще примеры, поскольку эти явления хорошо всем известны. Различие между нормальной и невротической потребностью в любви можно сформулировать следующим образом.
Если для здорового человека важно быть любимым, уважаемым и ценимым теми людьми, которых он ценит сам или от которых он зависит, то невротическая потребность в любви является навязчивой и неразборчивой.
Эти реакции лучше всего наблюдать при анализе, поскольку в отношениях между пациентом и аналитиком имеется одна особенность, отличающая их от других человеческих отношений. При анализе относительное отсутствие эмоциональной вовлеченности врача и свободное ассоциирование пациента позволяют наблюдать эти реакции более легко, чем в повседневной жизни. Хотя неврозы могут различаться, мы снова и снова видим, сколь многим пациент готов пожертвовать, чтобы заслужить одобрение аналитика, и насколько он чувствителен ко всему, что может вызвать его неудовольствие.
