— Сможем ли мы воевать и с Францией, и с Испанией, сэр?
— Я думаю, сможем. Война интересует вас больше, чем призовые деньги, Хорнблауэр?
— Конечно, сэр.
Коллинз вернулся в каюту и прислушивался к разговору.
— На войне вы уже неплохо себя показали, — сказал Корнваллис. — Вы на пути к тому, чтобы сделать себе имя.
— Спасибо, сэр. — В этот раз можно было ответить так, ибо имя не значит ничего.
— Насколько мне известно, у вас нет покровителей при дворе? Друзей в Кабинете? Или в Адмиралтействе?
— Нет, сэр.
— Путь от капитана-лейтенанта к капитану долог, Хорнблауэр.
— Да, сэр.
— И у вас на «Отчаянном» нет молодых джентльменов?
— Нет, сэр.
Почти каждый капитан брал на борт мальчиков из хороших семей. Их зачисляли вольноопределяющимися или слугами, и они готовились стать морскими офицерами. Большинство семей должно было куда-то пристраивать младших сыновей, и этот способ был не хуже других. Принять к себе такого мальчика было во многих отношениях выгодно капитану, который, оказывая услугу знатной семье, естественно, рассчитывал на благодарность. Иные капитаны даже извлекали из этого материальную выгоду, присваивая себе мизерную плату волонтера и выдавая ему взамен лишь немного денег на карманные расходы.
— А почему? — спросил Корнваллис.
— Когда мы набирали команду, мне прислали четырех вольноопределяющихся из Военно-Морской Академии, сэр. А с тех пор у меня не было времени.
По этой самой причине капитаны и не любили молодых джентльменов из Военно-морской Академии — «Королевских учеников» — они уменьшали число волонтеров, от которых капитан мог получить какие-то выгоды.
— Вам не везет, — сказал Корнваллис.
— Да, сэр.
— Простите, сэр, — вмешался Коллинз. — Вот приказы, капитан, касательно того, как вам вести себя в Кадисе. Вы, конечно, получите дополнительные приказы от капитана Мура.
— Спасибо, сэр.
У Корнваллиса еще оставалось время посудачить.
— И все-таки в тот день, когда погиб «Кузнечик», вам повезло, что снаряд не взорвался, так ведь, Хорнблауэр?
— Да, сэр.
— Просто невозможно поверить, — присоединился к разговору Коллинз, — каким рассадником слухов может быть иногда флот. Про этот снаряд рассказывают самые фантастические истории.
Он пристально посмотрел на Хорнблауэра. Тот взглянул ему прямо в глаза.
— Я тут не при чем, сэр, — сказал он.
— Конечно, конечно, — примиряюще вмешался Корнваллис. — Ну, пусть удача всегда сопутствует вам, Хорнблауэр.
20
Хорнблауэр вернулся на «Отчаянный» в превосходном настроении. Его неминуемо ожидали сто пятьдесят тысяч фунтов. Это должно удовлетворить миссис Мейсон. Хорнблауэр не стал задерживаться на мысли о Марии в роли деревенской помещицы. Вместо этого он стал думать о том, что ему предстоит: о заходе в Кадис, о дипломатических контактах, о том, как будут они искать испанскую эскадру на просторах Атлантики. А если этого недостаточно для приятных мыслей, он мог вспомнить недавний разговор с Корнваллисом. Главнокомандующий у родных берегов не имеет права назначать капитанов, но рекомендация его будет иметь вес. Возможно…
Буш отдал честь, приветствуя капитана на борту. Он не улыбался, напротив, лицо у него было озабоченное.
— Что случилось, мистер Буш? — спросил Хорнблауэр.
— Это огорчит вас, сэр.
Неужели все его мечты напрасны? Неужели «Отчаянный» получил пробоину, которую невозможно заделать?
— Что случилось? — Хорнблауэр еле сдержался, чтоб не прибавить «черт возьми».
— Ваш слуга под арестом за бунт, сэр.
Хорнблауэр без единого слова вытаращился на Буша, тот продолжал: — Он ударил старшего по званию.
Хорнблауэр не выдал ни изумления, ни огорчения. Лицо его было каменным.
— Коммодор сигналит, сэр, — это вмешался Форман. — Наши позывные. «Пришлите шлюпку».
— Подтвердите. Мистер Оррок! Немедленно спускайте шлюпку.
Мур на «Неустанном» уже поднял брейд-вымпел, отличавший командира эскадры. Фрегаты лежали в дрейфе, близко один от другого. Достаточно капитанов, чтоб составить трибунал и повесить Доути сегодня же вечером.
— Ну, мистер Буш, расскажите мне, что вы об этом знаете.
Правая сторона шканцев мгновенно опустела, стоило Хорнблауэру и Бушу к ней приблизиться. Здесь было так же возможно поговорить наедине, как где бы то ни было на маленьком суденышке.
— Насколько я знаю, сэр, — сказал Буш. — Это было так.
Принимать запасы в море приходилось авралом, то есть всей командой. Даже когда все было загружено, аврал продолжался, так как оставалось еще перераспределить припасы по судну. Доути, работавший на шкафуте, возразил боцманмату Мэйну. Мэйн размахнулся линьком — куском веревки с узлами (линьками пользовались унтер-офицеры, чтоб подгонять матросов — на взгляд Хорнблауэра, слишком часто). И тогда Доути его ударил. Это видели двадцать человек, а если б и этого было мало, существовало и другое свидетельство: губа у Мэйна была разбита, из нее лилась кровь.
— Мэйн всегда был несдержан, сэр, — сказал Буш. — Но это…
— Да, — ответил Хорнблауэр.
Он наизусть знал двадцать вторую статью Кодекса Законов Военного Времени. Первая часть касалась нанесения удара старшему по званию, вторая — споров и неподчинения. И первая часть кончалась словами «подлежит смертной казни» без смягчающего «или меньшему наказанию». Пролилась кровь и тому есть свидетели. Даже в таком случае, некоторые унтер-офицеры, распоряжающиеся тяжелыми работами по судну, могли бы разобраться по-домашнему, но только не Мэйн.
— Где теперь Доути? — спросил Хорнблауэр.
— В кандалах, сэр. — Другого ответа быть не могло.
— Приказы от коммодора, сэр! — Оррок бежал к ним по палубе, размахивая запечатанным письмом. Хорнблауэр взял пакет.
Доути может подождать; приказы не могут. Хорнблауэр подумал было спуститься в каюту и прочесть их в спокойной обстановке, но для капитана корабля покой — недостижимая роскошь. Как только он сломал печать, Буш и Оррок отошли в сторону, оставляя его наедине с приказами, насколько возможно это было на палубе, где все, кому нечего было делать, таращились на Хорнблауэра.
Первое предложение было достаточно ясным и определенным.
Сэр,
Сим предписывается Вам незамедлительно проследовать на находящемся под Вашим командованием шлюпе Его Величества «Отчаянный» в Кадис.
Второй абзац предписывал Хорнблауэру выполнить в Кадисе приказы, полученные от главнокомандующего. Третий и последний указывал место встречи, широту, долготу, азимут и расстояние от мыса Сан-Висенти и требовал «отбыть со всей возможной поспешностью сразу по выполнении своих приказов в Кадисе».
