Матросы видели это. Кто-то крикнул «ура!», остальные нестройно подхватили. Они улыбались, скаля зубы, неестественно белые на фоне почерневших от пороха лиц. Подошел Буш, такой же черный, как и все остальные.
— Сэр! — сказал он. — Не знаю, как вас и поздравлять.
— Спасибо, мистер Буш. Проследите за мистером Вайзом. У нас есть два запасных лисель-спирта — из них можно сделать шкалы на грота-рей.
— Есть, сэр.
Несмотря на почерневшее лицо, несмотря на усталость, которую даже ему не по силам было скрывать, Буш все так же странно смотрел на своего капитана. В этом взгляде были смешаны восхищение и удивление. Буша распирало желание поговорить. Ему потребовалось заметное усилие воли, чтобы повернуться без единого слова, и Хорнблауэр выпустил прощальный заряд в его удаляющуюся спину:
— Я хочу, чтоб корабль до заката был готов к действиям, мистер Буш.
Докладывал Гэрни-артиллерист:
— Мы израсходовали верхний ярус пороха и начали второй, сэр. Это полторы тонны пороха. Пять тонн ядер, сэр. Мы использовали все картузы, сэр. Мои помощники сейчас шьют новые.
Потом плотник, потом баталер и врач. Надо накормить живых и похоронить мертвых. Мертвых, которых Хорнблауэр так хорошо знал. Когда Уоллес читал список, он испытал горячее сожаление и глубокое чувство личной утраты. Среди них были хорошие моряки и плохие моряки. Утром они были живы, а сейчас мертвы, потому что он выполнил свой долг. Нельзя так думать. Он служит трудному делу, безжалостному, как сталь как летящее пушечное ядро.
В девять часов вечера Хорнблауэр сел поесть — впервые со вчерашнего дня — и, отдавшись неумелым заботам Бэйли опять подумал о Доути, а от Доути — шаг вполне естественный — мысли его перешли на восемь миллионов испанских долларов. Его усталый ум очистился от сознания греха. Ему не придется причислять себя к тем мошенникам и казнокрадам, которые встречаются иногда среди капитанов. Он отпустил себе грех; нехотя, но отпустил.
23
С залатанными бортами, со шкалами на грота-рее, «Отчаянный» лавировал к месту, назначенному для встречи в случае разделения. Даже на широте Южной Европы сказывалось дыхание зимы. Ночи были холодные, дул пронизывающий штормовой ветер, и «Отчаянному» приходилось бороться с ним по двадцать четыре часа в сутки. Место встречи располагалось в пятнадцати лигах к северу от мыса Сан-Висенти, но фрегатов там не оказалось. Хорнблауэр расхаживал по палубе, пытаясь принять решение. Он просчитывал, как далеко могло снести «Неустанного» и его товарищей, и спорил с собой, пытаясь определиться, что же делать дальше. Буш поглядывал на него издалека. Буш был посвящен в тайну каравана, но знал, что ему лучше не вмешиваться. Наконец с марса раздался крик:
— Вижу парус! Вижу парус на ветре! Эй, на палубе! Вот еще один! Похоже на флот, сэр!
Теперь Буш мог подойти к Хорнблауэру.
— Я думаю, это фрегаты, сэр.
— Может быть. — Хорнблауэр крикнул впередсмотрящему: — Сколько парусов вы видите сейчас?
— Восемь, сэр. Похожи на линейные корабли, некоторые из них, сэр. Да, сэр, один трехпалубный и некоторые двухпалубные.
Эскадра линейных кораблей, направляющаяся к Кадису. Вполне возможно, что это французы, каким-то образом прорвавшие блокаду. В таком случае долг Хорнблауэра — разузнать о них все, что можно, даже рискуя попасть в плен. Скорее же всего это британцы. В голове у Хорнблауэра щевелились дурные опасения. Он понимал, что означает появление здесь британцев.
— Мы двинемся к ним навстречу, мистер Буш. Мистер Форман. Поднимите кодовые сигналы.
Теперь видны стали марсели. Шесть линейных кораблей кильватерной колонной, два фрегата с флангов.
— Первый корабль ответил 264. Это кодовый сигнал на эту неделю.
— Очень хорошо. Поднимите наши позывные. Море и небо были серые, как и накатившая на Хорнблауэра тоска.
— «Неустрашимый», сэр. Адмирал Паркер. Значит, Паркер откомандирован сюда из Ла-Маншского флота: Хорнблауэр все больше укреплялся в своей неприятной догадке.
— Флагман «Отчаянному», сэр. «Капитану явиться на борт».
— Спасибо, мистер Форман. Мистер Буш, прикажите изготовить шлюпку.
Паркер, которого Хорнблауэр увидел сразу, как его провели на шканцы «Неустрашимого», тоже был какой-то серый. Серыми были его глаза, волосы и даже лицо. Но одет он был превосходно, и Хорнблауэр рядом с ним почувствовал себя оборванцем. Он пожалел, что недостаточно тщательно выбрился сегодня утром.
— Что вы тут делаете, капитан Хорнблауэр?
— Нахожусь на месте встречи, назначенном капитаном Муром, сэр.
— Капитан Мур в Англии.
Новость Хорнблауэра не потрясла — этого он и ожидал. Но надо было что-то ответить.
— Да, сэр?
— Вы не слышали новостей?
— Я ничего не слышал уже неделю, сэр.
— Мур захватил испанский караван с сокровищами. А где были вы?
— У меня произошла стычка с французским фрегатом, сэр.
Со шканцев «Неустрашимого» были ясно видны и шкалы на грота-реи и свежие заплаты на бортах.
— Вы упустили состояние.
— Я думаю, сэр.
— Шесть миллионов долларов. Испанцы сражались, и, прежде чем они сдались, один из их фрегатов взлетел на воздух со всей командой.
Во время боя на корабле следует соблюдать железную дисциплину. Малейшая оплошность со стороны подносчика пороха или заряжающего может привести к взрыву. Хорнблауэр, задумавшись об этом, ничего не ответил Паркеру, и тот продолжал, не дожидаясь ответа.
— Так что теперь мы воюем с Испанией. Доны объявят войну, как только узнают новости — наверно, уже объявили. Эта эскадра откомандирована из Ла-Маншского флота для блокады Кадиса.
— Да, сэр.
— Вам лучше вернуться на север. Присоединитесь к Ла-Маншскому флоту возле Уэссана для получения дальнейших распоряжений.
— Есть, сэр.
Никаких человеческих чувств не промелькнуло в холодных серых глазах. Крестьянин с большим интересом глядит на корову, чем этот адмирал смотрел на капитан-лейтенанта.
— Счастливого пути, капитан.
— Спасибо, сэр.
Ветер дул с северо-запада. «Отчаянному» придется отойти дальше в море, чтоб пройти на ветре Уэссан и еще дальше, чтоб обогнуть мыс Рока. Для Паркера и его эскадры ветер был попутный, и, хотя Хорнблауэр отдал приказ едва ступив на палубу, к тому времени, как подняли шлюпку и «Отчаянный» лег на левый галс, эскадра уже скрылась за горизонтом. Шлюп двинулся к Уэссану. Когда он разрезал волны, набегавшие на его правый борт, можно было услышать и почувствовать нечто необычное. Когда гребень волны добегал до судна, оно медленно опускало нос, при этом раздавался глухой звук, и корабль вздрагивал. То же повторялось, когда нос начинал подниматься снова. Это повторялось дважды на каждой волне. Причиной был грот-марсель, на который, как лубки, были наложены шкалы — два запасных лисель-спирта. Как ни плотно были они привязаны, оставался небольшой зазор, и тяжелые половинки рея дважды на каждой волне с утомительным грохотом качались взад и вперед.
