— Что я могу сказать? «Есть много, друг Горацио, такого, пред чем воображенье наше меркнет…»
— С чего это вы вздумали называть меня Горацио? Это комплимент или грубость?
— Понимайте, как хотите. А теперь позвольте пожелать вам спокойной ночи.
— Спокойной ночи, доктор. И желаю, чтобы вам не приснились эти ряженые.
Мэлони удалился. Я снова лег в постель, измученный, как мореплаватель, потерпевший кораблекрушение и наконец выброшенный волнами на традиционный необитаемый остров.
Уснуть я не мог — только лежал в каком-то тупом оцепенении и лениво пытался связать воедино путаные бессвязные мысли. Здесь явно что-то назревает, что-то должно произойти. Над ллэнвиганским замком тяготеет злой Рок, и в историю семьи Пендрагонов скоро будут вписаны новые, еще более кошмарные страницы. А в эпицентре этих назревающих событий стою или, вернее, лежу я, Янош Батки, уроженец Будапешта, терзаемый мрачными предчувствиями и трепещущий от страха…
Внезапно до меня донесся какой-то шум. Для моих издерганных нервов это было слишком. Я вскочил как ужаленный и бросился к окну.
Мэлони не солгал. Прямо под моим окном проскакал всадник — весь в черном, с факелом и алебардой — и скрылся во тьме.
* * *
Утро было таким ясным, так приветливо сияло солнце, озаряя сказочно-изумрудные парковые лужайки, что я снова возблагодарил Всевышнего за возможность жить в Англии. Здесь редко бывают солнечные дни, солнце обычно прячется за тучами, но уж если оно появляется, то с такой щедростью льет на землю тепло и свет, будто впервые в жизни вырвалось на природу из своих небесных чертогов.
Я еще брился, когда ко мне пришел Осборн. Его появление после этой кошмарной ночи подействовало на меня так же благотворно, как лучи утреннего солнца. От всего его облика исходило такое редкостное обаяние молодости, какое присуще только коренным жителям Британских островов. Мне нечего бояться, умиротворенно подумал я, ничего страшного не может случиться в замке, где так прекрасно чувствует себя этот молодой человек.
— Доброе утро, доктор! Надеюсь, вы хорошо спали? Говорят, обычно сбывается то, что человеку снится в первую ночь на новом месте.
— Ну что ж, ночь была довольно интересной, грех жаловаться. Даже не могу точно сказать, что я видел наяву, а что мне приснилось. Во всяком случае, тут происходили довольно странные дела, и я с удовольствием поделюсь с вами своими впечатлениями.
— Странные дела, говорите? К сожалению, в Ллэнвигане уже двести лет не происходило ничего особенного. Может быть, раньше, когда мои предки жили в Пендрагоне, что-нибудь иногда и случалось, а теперь… Ллэнвиган — самое скучное место во всем Соединенном Королевстве.
— Да? У меня всегда были несколько другие понятия о скуке.
— Расскажите же, что произошло.
— Даже не знаю, с чего начать. Ну, во-первых, не показалось ли вам, что граф встретил нас, как бы это выразиться… не слишком приветливо?
— Да нет, я бы не сказал. Вы же знаете, в Англии так принято. Хозяева стараются не навязывать гостям свое общество, чтобы не сковывать их, чтобы они чувствовали себя как дома. Возможно, мой дядя чересчур строго следует этому обычаю. — Он подумал немного. — Конечно, вы в известной степени правы. Дядя никогда раньше не приглашал гостей, и мы с Цинтией считали, что уж если такое все-таки случилось, то он отбросит свою привычную замкнутость. И несколько удивились, что он не проявил по отношению к вам больше радушия.
— Чем это объяснить, как вы считаете?
— Только тем, что он по натуре меланхолик. Иного объяснения нет. Временами он бывает чрезвычайно обходительным, его учтивость просто не знает границ. А потом снова замыкается, и из него клещами слова не вытянешь. Однажды он вообще полтора месяца не разговаривал с нами. Причем у нас не было никаких обид или размолвок. Он обычно запирается в своих апартаментах, куда нам нельзя заходить. Весь третий этаж — это его владения.
— Чем же он там занимается?
— По-моему, пытается создать искусственным путем какого-то диковинного зверя. Мой дядя — биолог-любитель. Но он никому не рассказывает о своих опытах. А если иногда выходит в парк подышать свежим воздухом, сторонится людей, и лучше в такие минуты к нему не подходить. Однажды был случай. Как раз после того, как он якобы исцелил герцога Варвика, к нему пристал какой-то журналист, хотел взять интервью. Так дядя набросился на него с кулаками и гонял беднягу по парку до тех пор, пока не загнал его на дерево. Видимо, и вчера у дяди было такое же дурное настроение. Вы не расстраивайтесь, не придавайте этому такого значения. Чувствуйте себя в Ллэнвигане как дома, насколько это вообще возможно.
— Благодарю вас. А как вы объясните тот факт, что ночью возле моей двери слонялся верзила в маскарадном костюме?
Осборн рассмеялся.
— Друг мой, вы слишком впечатлительны. В Ллэнвигане все слуги по ночам кажутся великанами. Существует старинный королевский указ, предписывающий, чтобы владения графа Гвинеда охраняли тридцать стражников, вооруженных алебардами. Тем же указом определена и обязательная форма одежды. Так что тут нет ничего особенного. В Англии действует немало законов, принятых еще в феодальную эпоху. Например, одному лорду, не помню его фамилию, было вменено в обязанность всегда держать в боевой готовности отряд латников. И его потомки вынуждены вот уже несколько столетий выполнять этот высочайший приказ, поскольку его никто не отменял. И таких курьезов у нас сколько угодно. Мы к ним привыкли… Ну как, успокоил я вас?
— Не совсем. Если уж мы начали, я вам расскажу все до конца.
— Как? Ваши страшные истории еще не кончились? Ну, доктор, я просто начинаю вам завидовать. Такое счастье может выпасть только иностранцу. Я живу в этом замке уже три года, и ни один стол здесь даже не станцевал танго в мою честь.
— Я прошу вас отнестись к моим словам со всей серьезностью. Из моего револьвера похитили патроны, а из чемодана исчез пакет, который мне доверил Мэлони, И еще. Вокруг замка скакал всадник с факелом. Вы считаете все это в порядке вещей?
Осборн глубоко задумался. Молчание затянулось. Я уже начал терять терпение, когда он наконец тихо и озабоченно спросил:
— Скажите, доктор, у вас в Венгрии изучают географию?
— А как же! — ответил я раздраженно. — И гораздо основательнее, чем в Англии.
— Ну, тогда вы должны были бы знать, что население Уэльса состоит из сумасшедших. В Англии об этом знает каждый школьник. Я совершенно не разбираюсь в причудах моего дяди да и не желаю ломать над этим голову. Ни один полоумный не сможет догадаться, о чем думает другой полоумный. Именно поэтому мой дядя вряд ли понимает, что происходит вокруг него. И у дворецкого тоже не все дома, и вся прислуга маленько с приветом. Ну и конечно, нормальные люди не переступают порог нашего замка. Это уже традиция. Думаю, я не нарушил ее, пригласив сюда Мэлони.
— Так же, как граф пригласил меня. Спасибо за откровенность.
