Мы побежали за ним. В коридоре помогли подняться Гриффиту, которого Мэлони второпях сбил с ног.
Привратник сказал, что он побежал в сторону гаража. В это время послышался рев мотора — на центральную аллею парка на бешеной скорости вылетел мотоцикл и, обдав нас выхлопными газами, растаял вдали.
— Негодяй! — сказал Осборн. — У меня никогда больше не будет такого замечательного мотоцикла.
— Что будем делать?
— А ничего, — вздохнул Осборн. — Граф сказал, что не собирается предпринимать никаких шагов против Мэлони.
Некоторое время мы растерянно смотрели вслед беглецу.
— Вы не очень устали, доктор? — спросил Осборн. — Если вас не затруднит, зайдите в библиотеку. Дядя как раз там, и он очень хочет поговорить с вами.
Заинтригованный этим сообщением, я поспешил в библиотеку.
* * *
Граф сидел за огромным письменным столом. При моем появлении он встал, выпрямившись во весь свой великолепный рост, от чего я сразу почувствовал себя недомерком. С его стороны это было проявлением учтивости, но, ей-Богу, лучше бы он продолжал сидеть.
Наконец мы оба сели, и я рассказал ему о бегстве Мэлони.
— Ну что ж, — промолвил граф после долгой паузы. — Что ни делается, все к лучшему.
Он позвонил в колокольчик — и почти сразу же появился Роджерс, неся на подносе покрытую пылью и паутиной бутылку и два бокала со старинной резьбой.
— Попробуйте этот портвейн, доктор. Большая редкость, урожая 1851 года. Надеюсь, вы сумеете оценить его по достоинству. За нашу дружбу.
Портвейн оказался превосходным. Это были лучи субтропического солнца, превратившиеся в янтарный напиток богов. Некоторое время мы как истинные знатоки наслаждались несравненным букетом этого дивного нектара. Наконец граф нерешительно начал:
— Я надеюсь, что вы уже во всем разобрались. Человек, привыкший сопоставлять факты, не может не верить в принцип причинности. И все-таки мне следовало бы попросить у вас прощения. Ведь я, как командир осажденной крепости, принял вас за человека, пришедшего из вражеского лагеря.
— Милорд, вы употребили довольно меткое сравнение. По-моему, вы и не могли вести себя по-другому. Я на вашем месте постарался бы избавиться от всех гостей или уехал бы сам.
— Почему?
Граф снова оказался на высоте положения: он чувствовал, что ему необходимо как-то оправдаться, но переложил эту миссию на меня, дабы я нашел оправдание его действиям. Чувствуя глубокое уважение к этому человеку, я не возражал против того, чтобы поменяться с ним ролями.
— Милорд, незадолго до моего приезда вас дважды пытались убить. И у вас были все основания предположить, что по крайней мере один из гостей явился сюда не с добрыми намерениями.
— У меня были основания заподозрить Мэлони.
— Что же касается меня, то теперь я вижу, что благодаря ухищрениям Мэлони я мог показаться вам еще более подозрительным, чем он.
Граф улыбнулся.
— Но ведь я же сам пригласил вас сюда. Как же я мог вас подозревать?
— А разве вам не показалось странным, что я приехал вместе с Мэлони?
Граф задумчиво почесал в затылке.
— Позвольте спросить, доктор, давно ли вы с ним знакомы?
— Нет. Мы познакомились в библиотеке Британского музея буквально за пару дней до отъезда.
— Вот как? То есть уже после того, как я пригласил вас в Ллэнвиган?
— Да. Он наверняка умышленно навязался мне в попутчики, чтобы иметь возможность навлечь на меня подозрения.
— А как вы думаете, откуда Мэлони или те, по чьему поручению он действовал, могли узнать о вашей предстоящей поездке?
— Понятия не имею.
— Боюсь, что в Ллэнвигане у них имеется свой тайный осведомитель. Я не нахожу другого объяснения. Но кто бы это мог быть? Продолжайте, прошу вас.
— Мэлони сказал Осборну, а Осборн, вероятно, передал вам, что я пришел к леди Малмсбери-Крофт для того, чтобы познакомиться с вами и добиться приглашения в Ллэнвиган. Это совершенно не соответствует действительности. Не обижайтесь, милорд, но я до того дня, можно сказать, даже не подозревал о вашем существовании.
— Я знаю. Я разговаривал с леди Малмсбери-Крофт, она сказала, что вы вообще не хотели идти к ней на вечеринку.
— Короче говоря, я попал сюда при очень подозрительных обстоятельствах и далеко не в самый удачный момент. Вы еще не успели оправиться после лондонского покушения, а тут как назло появился я и привез вам перстень, который, по-видимому, навел вас на какие-то размышления.
— А кстати, позвольте спросить, как он попал к вам?
Я пришел в замешательство. Мне пришлось бы рассказать графу о встрече с Элен Сент-Клер, но я не мог нарушить данное ей слово. Я откашлялся и досадливо сказал:
— Не требуйте от меня невозможного, милорд. Я обещал человеку, от которого получил перстень, что не выдам его, хотя никогда прежде не видел этого человека. Могу только сказать, что меня познакомил с ним Мэлони.
— Этого достаточно, — произнес граф. — Я уже понял, о ком идет речь. Пойдем дальше.
— Совершенно естественно, что вы вынуждены были принять некоторые меры предосторожности.
— Я весьма сожалею, доктор, но вынужден признать, что это действительно так. Впрочем, я дал Роджерсу самые общие указания и не знаю, о чем конкретно идет речь.
— Первое, что я заметил: из моего револьвера исчезли патроны.
— Да, это некрасивый поступок, — покраснев, промолвил граф.
— Пользуясь случаем, я бы хотел попросить вас, милорд, чтобы мне вернули патроны, поскольку других у меня нет, а я плохо сплю, когда мой револьвер не заряжен. Что поделаешь, привычка.
— Патроны будут вам возвращены незамедлительно. — Он позвонил в колокольчик и снова повернулся ко мне. — Продолжайте, пожалуйста.
— Тогда же я обнаружил, что кто-то рылся в моем чемодане и похитил небольшой сверток.
— Вы знаете, что было в этом свертке?
— Понятия не имею. Этот сверток мне дал Мэлони, сказал, что он не помещается в его сумке.
— Там был мелинит, взрывчатка. Мне очень жаль, что так получилось, но вы должны понять меня правильно. Человека совершенно выбивает из колеи, когда он сталкивается с чем-то необъяснимым. Впрочем, у меня сразу появилась мысль, что вам этот сверток подсунули.
Вошел Роджерс, и граф распорядился, чтобы мне вернули патроны и чтобы обыскали парк, не прячется ли там кто-нибудь.
— Благодарю за доверие, милорд. Я бы, в свою очередь, хотел задать вам пару вопросов, если можно.
— Спрашивайте, доктор. Постараюсь ответить на ваши вопросы.
— Каким образом вам удалось установить мою невиновность? Ведь надо признать, мое поведение выглядело довольно подозрительным. И я до сих пор чувствую себя не в своей тарелке, как человек, узнавший, что у его соседа вытащили из кармана золотые часы.
