Эта энергичная особа впоследствии сыграла немалую роль в моих уэльских приключениях, иначе я бы не стал так подробно говорить о ней, поскольку всегда стараюсь следовать сюжетной линии и не люблю случайных персонажей. Однако не будем опережать события.
* * *
На другой день я отправился выполнять свою миссию.
Дело оказалось несложным. Директор библиотеки уже получил письмо от графа Гвинеда и с готовностью согласился выполнить просьбу человека, который внес столь весомый вклад в пополнение сокровищницы Британского музея. Он просмотрел привезенные мною кодексы и попросил меня подождать до вечера, так как ему еще надо было получить разрешение от начальства на то, чтобы выдать мне рукопись из библиотечных фондов, а кроме того, проконсультироваться у востоковедов, какой из кодексов представляет наибольшую ценность. Я тотчас отправился на почту и отправил графу телеграмму о том, что завтра приеду с рукописью.
Потом зашел пообедать в маленький итальянский ресторанчик в квартале Сохо, поскольку ужинать мне предстояло в отеле, а две английские трапезы мой желудок просто не выдержал бы.
В гостинице меня ожидало письмо. Я распечатал его. Оно было от Элен Сент-Клер. Эта роковая женщина выражала надежду, что я уже вернулся, и просила навестить ее в «Гросвенор хаузе».
У меня не было ни малейшего желания встречаться с Элен. После истории с кольцом я утратил всякое доверие к ней и уже почти не сомневался, что она каким-то образом причастна к заговору против графа Гвинеда. Короче говоря, я решил, что не подойду к «Гросвенор хаузу» и на расстояние пушечного выстрела.
Я нанес пару визитов своим знакомым, а к вечеру снова отправился в Британский музей. Там уже все было улажено: директор получил разрешение выдать рукопись, а специалисты-востоковеды, выбрали из пяти представленных мною персидских кодексов тот, который, на их взгляд, представлял наибольшую ценность.
— Собственно говоря, для нашей библиотеки это очень выгодная сделка, — сказал директор. — Этот кодекс, по оценкам экспертов, стоит не меньше пятисот фунтов, что же касается рукописи, то более бессмысленной тарабарщины мне еще видеть не приходилось. Но, конечно, для графа она представляет определенный интерес, поскольку там речь идет о семейных преданиях.
Когда я с заветной рукописью и оставшимися кодексами вернулся в гостиницу, портье бросил на меня многозначительный взгляд и сказал:
— Вас в холле ожидает какая-то дама.
Я направился в холл и сразу увидел Элен Сент-Клер, сидевшую в кресле. Она встретила меня ослепительной улыбкой и сразу же взяла быка за рога:
— Вы непременно должны поужинать со мной, — заявила она самым безапелляционным тоном. — У меня к вам очень важное дело.
Я пришел в замешательство и начал сбивчиво объяснять, что у меня назначена встреча с друзьями, которых я давно не видел, и они смертельно обидятся, если эта встреча не состоится… Враль из меня никудышный. Элен Сент-Клер сразу поняла это и преспокойно пропустила мои слова мимо ушей, продолжая настаивать на своем.
И я сдался. В конце концов, не каждый день выпадает случай поужинать в обществе такой красивой женщины. Да и чего мне опасаться ее расспросов? Все равно я расскажу только то, что сочту нужным. А может быть, даже удастся узнать у нее что-нибудь такое, о чем я еще не догадывался.
Я отнес книги в свой номер и запер их в шкаф. Потом, быстро переодевшись, спустился в холл. Она внимательно осмотрела меня и поправила на мне галстук.
Мы сели в ее «испано-сюизу» и поехали в «Гросвенор хауз». По дороге она вдруг спросила:
— Как произошло это несчастье с Мэлони?
— Все было так, как описано в газетах. Он сорвался с третьего этажа. Пал жертвой своей любви к спорту.
— Это ужасно. Просто в голове не укладывается. Мы с ним однажды были в Швейцарии, так он там взбирался на самые крутые скалы, которые считались совершенно неприступными. Не могу представить, чтобы он сорвался с балкона.
— Со всяким может случиться. Человек, взявший сотню вершин, вполне может поскользнуться на сто первой, хотя она, возможно, далеко не самая трудная.
— С Мэлони не могло такого случиться.
— А как же вы тогда это объясните?
— Его столкнули.
— Вы так считаете? Кто же его столкнул?
— Понятия не имею. Мне некого подозревать, хотя я познакомилась с обитателями Ллэнвигана гораздо раньше вас. Вы не знаете, доктор, в какую там историю он впутался?
Я не хотел говорить ей, что знаю это. А также знаю и то, что Мэлони и она являются участниками заговора, направленного против графа Гвинеда. Мне хотелось просто поужинать с Элен Сент-Клер, ведя при этом непринужденную беседу, какую положено вести с красивой женщиной.
Тем временем мы приехали в «Гросвенор хауз». С удивлением, радостью и некоторым трепетом я принял к сведению, что ужинать мы будем не в ресторане, а в апартаментах Элен Сент-Клер.
Ужин начался в чинном молчании. Элен ела с большим аппетитом и много пила, я старался не отставать от нее. Мы уже дошли до десерта, когда выпитое вино наконец развязало нам языки. Однако о том, что мучило нас обоих, еще не было сказано ни слова. Мы вели себя как люди, встретившиеся, чтобы приятно провести время: шутили, болтали о разных пустяках. Я развлекал Элен светскими сплетнями, однако из головы у меня не выходил несчастный Кристофоли, и ореол таинственности, окружавший эту женщину, все сильнее будоражил мое воображение.
Наконец я не выдержал и сказал:
— Я передал ваш перстень графу Гвинеду.
— Спасибо. Ну и как граф… вероятно, не очень обрадовался?
— Вы правы. Он молча взял перстень и ушел.
— Вы ему сказали, что это от меня?
— Бог с вами! Я же дал слово.
— Бедняга Мэлони написал мне, что в Ллэнвигане произошли ужасные события. Кто-то стрелял в графа. Как вы думаете, кто это мог сделать?
— Мне об этом не говорили.
— Да если б и сказали, то соврали бы. От них правды не дождешься. Когда мы поближе познакомимся, я вам расскажу кое-что об этих Пендрагонах.
— А когда же мы познакомимся поближе? Надеюсь, я сумею показать себя с самой лучшей стороны, и вы убедитесь, что нет никого в мире лучше меня.
— Только от вас зависит, сможем ли мы стать добрыми друзьями. Пока что вы не оправдали моего доверия. Я обратилась к вам с просьбой, а вы проигнорировали ее.
— Разве я не передал перстень?
— Перстень… это дела давно минувших дней. Я не об этом. Я просила вас рассказать все, что вы знаете о смерти Мэлони.
Я снова рассказал то, что мне было известно о ночных тренировках Мэлони, и описал те трагические минуты, когда услышал наверху подозрительные звуки, а затем — глухой удар о землю, и, спустившись, увидел, что этот несчастный уже мертв.
