— Скажите… а до этого между графом и Мэлони не было ссоры?
— Нет. Я точно знаю, что за все время они не обменялись и десятком слов.
По существу, я не погрешил против истины. Просто умолчал о том, что граф передал Мэлони через Осборна. Мне не хотелось признаваться, что я знаю о махинациях Мэлони. Я старался поменьше пить, чтобы не потерять контроль над собой и не проболтаться.
Элен Сент-Клер, по-видимому, решила сменить тактику. У нее на лице появилось какое-то сентиментальное выражение, глаза затуманились, она глубоко вздохнула и заговорила проникновенным тоном:
— Вы, вероятно, помните, по пути в Честер я вам сказала, что мы с графом Гвинедом когда-то были лучшими друзьями. Никто не знает его так, как я, и, наверно, никто так не любит. А за последнее время произошло столько кошмарных событий… графа хотят убить… да вы сами знаете. И самое ужасное, что он ничего не делает для того, чтобы спасти свою жизнь. Того, кто на него покушался, знают только двое: он сам и я. И если граф так легкомысленно относится к грозящей ему опасности, то моя святая обязанность — спасти его. Я бы хотела, чтоб вы помогли мне в этом. Ведь вы испытываете глубокое уважение к графу, насколько мне известно…
— Да, я готов сделать все от меня зависящее, чтобы обеспечить его безопасность. В чем должна заключаться моя помощь?
На самом деле я не поверил ей ни на йоту. Даже если бы я ничего не знал о злодеяниях Мэлони, который был ее сообщником, то и тогда не поверил бы ни единому ее слову. Во-первых, потому, что я никак не мог забыть о судьбе несчастного Кристофоли, а во-вторых, потому, что она была слишком красива. Ничто не повергает меня в такую черную меланхолию, как женская красота. Будь я диктатором, я бы всех красивых женщин посадил за решетку. Думаю, после этого количество преступлений в мире значительно сократилось бы.
— Послушайте, доктор, — продолжала Элен Сент-Клер. — Возможно, вам покажется слишком фантастичным то, что я сейчас скажу. А может, вы уже в курсе… Дело в том, что в замке или в окрестностях замка обитают какие-то подозрительные субъекты, которые с помощью театральной бутафории занимаются всякими мистификациями и изображают из себя призраков, играя на суевериях местного населения. Мэлони написал мне о каком-то сумасшедшем крестьянине-ясновидце и о таинственном старике, которого видели ночью. Бедняга Мэлони!.. Доктор, я совершенно уверена, что именно этот старик убил его.
Я ошеломленно откинулся на спинку стула и уставился на Элен Сент-Клер. У меня тоже возникло серьезное подозрение, что нашего друга столкнул с балкона полночный всадник. Мне даже удалось мельком увидеть его.
Но я ни с кем не делился своими мыслями, кроме Цинтии. Откуда же могла узнать об этом Элен Сент-Клер?
На какое-то мгновение мною овладел сильнейший соблазн довериться ей и рассказать все, что мне известно. Но я справился с этим искушением и промолчал.
— Теперь уже поздно напускать на себя глупый вид, — сказала Элен. — Я поняла, что вам все известно. Вы себя выдали. Мне только это и надо было.
— Нет, я действительно ничего не понимаю. Не стану отрицать, я тоже видел на берегу озера этого странного старика. Но какое отношение он имеет ко всему этому?
— Самое прямое. Именно он убил Мэлони и покушался на жизнь графа. И я знаю, кто скрывается под этой маской. Если вы мне поможете, мы его разоблачим.
— Каким образом?
— Чтобы выбить у него почву из-под ног, вы должны дать письменные показания о случившемся. Написать и подтвердить в присутствии свидетелей, что вы видели этого ряженого типа на балконе, с которого упал Мэлони.
Кошмар!.. Откуда она знает, что я это видел?
Впрочем, я уже разгадал ее хитрость. Ловушка действительно была подстроена очень ловко. Создавалось полное впечатление, будто ей нужны мои свидетельские показания для защиты интересов графа Гвинеда. И возможно, я поверил бы ей, если бы Мэлони в тот последний для себя вечер не разговорился столь опрометчиво. Если бы он не признался, что является членом шайки, которая поставила своей целью воспрепятствовать тому, чтобы наследство Роско перешло в руки графа. Если бы он не вербовал меня в сообщники, суля кучу денег.
— Весьма сожалею, но я не могу дать никаких показаний без ведома графа. В конце концов, ему лучше знать, что надо делать, когда речь идет о спасении его жизни.
— Значит, вы не хотите помочь ему?
— Хочу. Но сначала я должен с ним поговорить.
Элен Сент-Клер на какой-то миг пришла в замешательство.
— Граф не согласится на это. Он никогда не позволит, чтобы полиция вмешивалась в его дела. Его губит гордыня… и все-таки мы обязаны спасти его.
Она встала, подошла ко мне и положила руки мне на плечи. Ее грудь почти касалась моего лица. Близость ее тела не оставила бы равнодушным даже каменного истукана.
Я обнял ее за талию.
— Вы должны верить мне, — проговорила она, поглаживая меня по волосам. — Ведь вы мне верите, правда?
Наверняка даже вышеупомянутый каменный истукан с готовностью подтвердил бы, что верит ей сверх всякой меры. Но во мне взыграл дух противоречия, самый сильный из всех моих инстинктов, который не раз заставлял меня поступать, совершенно не сообразуясь с обстоятельствами.
— Я не верю вам ни на грош, — сказал я мягко, но совершенно серьезно. — У меня есть достоверные сведения, что и вас тоже интересует наследство Роско.
Элен оттолкнула меня.
— Что вы об этом знаете? — спросила она со смехом, в котором закипало раздражение.
Я поднялся со стула. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Она и в гневе была прекрасна.
— Уходите! — бросила она.
— Как вам угодно, — согласился я. — Но разве не лучше было бы спокойно выяснить отношения?
— Мне не о чем с вами разговаривать. Ступайте! Какая наглость… Я еще никогда ни в ком так не разочаровывалась. С виду такой покладистый, такой добросердечный… Кто вы, собственно говоря? — спросила она вдруг, устремив на меня растерянный взгляд.
— Во всяком случае, не детектив. Честное слово, я впутался в это дело совершенно случайно. Из-за вас, вернее — из-за вашего перстня. — Выдержав небольшую паузу, я продолжал: — Ваше беспокойство вполне понятно. Вы хотели бы знать, насколько я осведомлен обо всем этом и чем могу навредить вам при желании.
— Вы можете мне навредить?
— Это будет зависеть от вас.
Я сел на диван, закурил сигарету и задумался. Дальше скрытничать не имело смысла. Это было чревато полным разрывом отношений, а мне не хотелось уходить не солоно хлебавши. А если в самом деле открыть карты? Чем я рискую? В конце концов, мне не так уж много известно, зато в награду за откровенность… Чем черт не шутит?
И я выложил все свои скудные сведения. О том, что Мэлони приехал в Ллэнвиган по поручению наследников Роско и именно он стрелял в графа, он же открыл люк в подземных лабиринтах Пендрагона и, в довершение ко всему, пытался выкрасть бумаги, в которых, по его мнению, содержались доказательства насильственной смерти Уильяма Роско. Сказал я и о том, что для меня не составляет тайны причастность Элен Сент-Клер к заговору и что вся история с перстнем служила единственной цели: отвлечь внимание от Мэлони, подставив под удар меня.
