Вскоре умирает его дядя — и к нему переходит страсбургское епископство, самая богатая епархия во всей Франции; затем при содействии польского короля Станислава Понятовского он получает сан кардинала. Теперь Роган является графом Эльзасским, аббатом Сен-Вааса (что приносит ему 300 000 ливров дохода), провизором Сорбонны, интендантом по меньшей мере двадцати богоугодных заведений и главой ордена Святого Духа. Но королева по-прежнему не желает с ним разговаривать, и это тяготит его больше всего на свете.
У него слишком большие запросы, чины и богатство его не удовлетворяют, он жаждет власти. Ему не дают спать лавры его всемогущих предшественников: кардиналов Ришелье, Мазарини, Флери. По ночам секретарь Рогана швейцарский протестант барон Планта помогает ему разрабатывать планы реформ, призванных осчастливить Францию.
Упиваясь радужными мечтами, он видел на пути к власти только одно препятствие: немилость королевы. Короля он вряд ли принимал всерьез, фактически власть в стране уже давно принадлежала фаворитам. Будучи верным сыном своей эпохи, современником мадам Помпадур и мадам дю Барри, Роган вкладывал в понятие «фаворит» эротический смысл. Кто покорит сердце королевы, тот и будет править Францией. Так почему бы ему не стать таким человеком? В свое время Мазарини, у которого было гораздо меньше мужских достоинств и аристократического шарма, получил власть над сердцем королевы Анны Австрийской и над Францией.
Но тот, кто привык тешиться эротическими грезами, рано или поздно должен поплатиться за это. Роган до тех пор мечтал о том, как влюбится в него королева, что в конце концов сам воспылал к ней бешеной страстью. Все это выглядело в порядке вещей. Мария Антуанетта была молода и являлась одной из красивейших женщин Франции, Роган же приближался к пятидесятилетнему рубежу. В то время, как известно, человеческий век был короче, чем сейчас (средняя продолжительность жизни во Франции составляла 28 лет и 9 месяцев). Вероятно, Роган чувствовал, что стареет, и эта граничащая с безумием любовная страсть была его лебединой песней перед маячившим впереди призраком вечного покоя.
Следует заметить, что для многих имеет весьма существенное значение, к какой социальной категории принадлежит объект их страсти. Одни способны влюбляться только в тех, чье общественное положение ниже, чем их собственное (вельможи влюбляются в своих служанок, знатные дамы — в кучеров), другие могут воспылать страстью лишь к равным себе. А есть люди, которых неудержимо тянет к тем, кто стоит выше, чем они, и любовь в их душах зарождается вместе с амбициями.
Если Роган принадлежал именно к этой категории, то, занимая столь высокое положение, он мог любить только одну-единственную женщину, чье положение было еще выше, — королеву. В этом было нечто фатальное, неизбежное.
Ни в источниках того времени, ни в более поздних не упоминается о том, что Роган был влюблен в королеву. Но наше предположение подтверждается фактом, который хорошо известен историкам. Речь идет об очень странном эпизоде, описанном мадам Кампан в ее дневнике.
Летом 1782 года в Париж приехал сын Екатерины II великий князь Павел Петрович (будущий сумасбродный император Павел I) с супругой. Высокие гости прибыли инкогнито под видом графа и графини Северных. Королева дала в их честь ужин в Трианоне и устроила иллюминацию в парке, Роган подкупил консьержа, чтобы тот пропустил его в парк. Ему якобы хотелось полюбоваться иллюминацией, когда королева уже вернется в Версаль. Но он не сдержал обещания, данного консьержу, и проскользнул в парк, когда королева и ее гости были еще там. Предварительно он переоделся в целях маскировки, но вся эта «маскировка» состояла из наброшенного на плечи редингота из-под которого выглядывали кардинальские чулки. В таком странном одеянии он стоял «с таинственным видом», по выражению мадам Кампан, и наблюдал за торжественной процессией. Мария Антуанетта была возмущена до глубины души и на следующий день вознамерилась прогнать консьержа, которого спасло только вмешательство мадам Кампан.
Чего искал Роган в трианонском парке? Этот безрассудный поступок мог быть продиктован только его желанием увидеть Марию Антуанетту — другого объяснения тут не найти.
Во всяком случае, несомненно одно: им уже овладела навязчивая идея во что бы то ни стало добиться расположения королевы. Другой персонаж этой истории, Бомер, одержим идеей продать ожерелье. И эти две идеи фикс, придя в соприкосновение, вызовут взрыв, который потрясет всю Францию. Но тут необходимо третье лицо, которое сведет эти идеи воедино.
Тогда-то и происходит знакомство Рогана с Жанной де ла Мот. Это случилось в Саверне, где находится загородная резиденция страсбургского епископата. Замок в 1779 году был почти полностью уничтожен пожаром, но Роган заново отстроил его с умопомрачительной помпезностью и, в соответствии со вкусами своей эпохи, собрал там множество шедевров живописи и богатейшую библиотеку. Он проявляет то же гостеприимство, каким прославился в Вене, и живет, как удельный князь. К нему постоянно съезжается столько гостей со всей Германии и Франции, в том числе и придворные из Версаля, что в замке, где для них приготовлены семьсот кроватей, зачастую не хватает места. «Не было такой знатной дамы, — пишет один из современников, — которая не мечтала бы погостить в Саверне». С особым шиком организована охота: шестьсот селян гонят дикого зверя, под ружья господ, а дамы верхом и в каретах следуют за охотниками. В час дня вся компания собирается на обед в расписной шатер, который устанавливают на берегу ручья. Чтобы никто не чувствовал себя обойденным, на лужайке ставят столы и для крестьян, и каждый из них получает фунт мяса, два фунта хлеба и полбутылки вина.
Вот в этот сказочный замок и приезжает со своим мужем вечно голодная и постоянно чем-то недовольная Жанна де ла Мот. Ее величайшая благодетельница мадам де Буленвилье замыслила представить ее кардиналу, чтобы он принял участие в ее судьбе. Жанна рассказала ему свою биографию, и он слушал ее с неослабевающим вниманием. Это и неудивительно, ведь ее жизнь достойна пера романиста, и горестный рассказ о нищенском существовании несчастного существа, лишенного материнской ласки, затронул самые чувствительные струны в душе Рогана. Для него, всегда вращавшегося в высших сферах и далекого от суровых будней и забот о хлебе насущном, все это звучало как захватывающая экзотическая сказка. Жанна прекрасно видела, какое впечатление производит ее рассказ на кардинала, и добавляла все новые душещипательные подробности, добиваясь максимального эффекта.
И Роган безоговорочно верит ей. Он вообще верит всему, что бы ему ни рассказали. Так, за два дня до его ареста Калиостро внушает Рогану, что он обедает вместе с королем Генрихом IV, хотя и не видит своего высокого гостя. Если бы мы писали драму о нем, следовало бы особенно выделить именно эту черту его характера: совершенно невероятную доверчивость, которая в конце концов и сыграла с ним злую шутку.
Подобное легковерие свидетельствует о том, что в силу своего общественного положения Роган большую часть жизни провел в мире иллюзий, не сталкиваясь с жестокой реальностью и не задумываясь о тех тайных пружинах, которые движут человеческими поступками. Государственных деятелей или военачальников положение обязывает уметь разбираться в людях, но Роган с юных лет был связан лишь с церковью и не очень-то вникал даже в дела своей епархии. Люди, обращавшиеся к нему, показывали себя только с лучшей стороны, и он, буучи дчеловеком добросердечным, не мог заподозрить их в дурных намерениях. Он был таким же наивным, как и король Людовик XVI.
