Мария Антуанетта не понимала или, скорее, не хотела этого понимать. Конечно, ее общительность и доброжелательное отношение к окружающим, тяга к природе и приверженность тем романтическим идеалам, которые восторжествуют вместе с революцией, неприязнь к строгим рамкам испанского этикета, утвердившегося в Версале, и стремление быть человеком среди людей — все это не может не вызывать симпатии. Но быть человеком — не королевское дело.
Мария Антуанетта должна была стать для миллионов своих подданных той прекрасной и недоступной звездой, которая одним своим существованием вселяла бы в их души ощущение сказочного великолепия королевства, созданного для благоденствия народа. Но она так и не сыграла предназначенную ей роль, и это привело к тому, что она — так же как и ее блистательное окружение — потеряла веру в свое призвание к делам государственным, а тем самым лишилась и права на существование. Королева, которая не понимает, что значит быть королевой, ибо преклонение перед ней как перед женщиной ценнее для нее, чем блеск короны, не нужна народу. Мария Антуанетта не выполнила возложенной на нее высокой миссии — и постигшая ее участь была вполне закономерной.
* * *
Что касается ближайшего окружения королевы, то оно, надо сказать, было довольно обширным, однако к началу основных событий нашей истории в значительной степени поредело и, раздираемое придворными интригами, распалось на отдельные группировки. Последнее время Мария Антуанетта, которой опостылела постоянная закулисная возня версальской камарильи, предпочитала проводить время с иностранцами, а если кто-то предупреждал ее, что подобные знакомства могут иметь нежелательные последствия, меланхолично отвечала:
— Да, вы правы, но эти по крайней мере ничего у меня не просят.
В ту пору как раз и начали появляться легенды о любовных похождениях Марии Антуанетты. Имели ли они под собой реальную почву — это уже другой вопрос. Но их появление было неизбежно. Мало кого из исторических знаменитостей миновала чаша сия, ведь обыватели всегда проявляли повышенный интерес к их личной жизни, зачастую приписывая им свои собственные пороки. В двадцатом веке эту роль играют кинозвезды, чья интимная жизнь благодаря усиленному вниманию прессы становится всеобщим достоянием. В семнадцатом и восемнадцатом веках, в период расцвета монархий, общественное внимание было приковано к женщинам, находившимся рядом с королем, — и их жизненные драмы разыгрывались на глазах у многочисленных зрителей, как спектакли с участием популярных актрис.
А в восемнадцатом столетии все большее количество женщин оказывается в центре общественного внимания. Как мы уже упоминали, это был век женщин. В салонах знатных дам бурлила интеллектуальная жизнь, членство в Академии и успех театральных постановок зависел от прихоти высоких покровительниц. Финансисты сколачивали состояния ради своих дочерей — чтобы выдать их замуж за аристократов. Женщины правили государствами и определяли европейскую политику — достаточно назвать хотя бы Марию Терезию, Екатерину Великую, испанскую королеву Исабель Фарнесио, мадам Помпадур и мадам дю Барри. Как будто вновь вернулись времена матриархата, когда женщина была главой племени и обладала властью и собственностью, а выбранный ею мужчина существовал при ней наподобие трутня. В девятнадцатом веке положение выровнялось, наступило равноправие, которое в двадцатом веке сменилось самым реакционным патриархатом, когда женщины утратили все свои позиции, став заложницами политики, проводимой сильным полом. Наука пока еще не в состоянии объяснить причины, по которым происходит смена мужских и женских эпох; вполне возможно, что это причины не исторического, а биологического характера.
В восемнадцатом веке просто не могло быть ни одной знаменитой женщины, о чьих романах не слагались бы легенды. Причем судачили не только о мадам Помпадур или о Екатерине Великой, известных своими амурными похождениями, но и о благочестивой Марии Терезии, для которой вся жизнь была сосредоточена на выполнении государственных, супружеских и материнских обязанностей: в Венгрии до сих пор живет приправленная пикантными подробностями история об ее альковных делах с венгерским гусаром.
В «век женщин» французы и о своих королях судили в первую очередь по их отношениям с женщинами. Популярность Людовика XV упала вовсе не из-за его бездарности как государственного деятеля, а из-за связи с мадам дю Барри. И дело тут не столько в том, что король завел себе любовницу, сколько в самом его выборе, крайне неудачном по общему мнению. Ну а в падении престижа Людовика XVI немалую роль сыграло всеобщее недовольство Марией Антуанеттой. В этом недовольстве было что-то ханжеское, лицемерное. Рядовой обыватель, возмущаясь пресловутой безнравственностью Марии Антуанетты, в глубине души негодовал на то, что она занималась любовными утехами не с ним, и одновременно находил злорадное удовлетворение в смаковании подробностей адюльтера.
Конечно, дыма без огня не бывает, и эти легенды не могли появиться на пустом месте. Поэтому мы не можем обойти своим вниманием те обстоятельства, при которых они возникли. Перейдем к фактам.
Мария Антуанетта вышла замуж в 1770 году, но только в 1777-м ее муж вступил на престол под именем Людовика XVI. В то утро она сказала мадам Кампан:
— Наконец-то я стала королевой Франции.
В следующем году у нее родилась дочь, которую крестил Роган; потом в 1781 — сын, умерший в восьмилетнем возрасте; и наконец в 1785 — второй сын, будущий Людовик XVII, многострадальный узник Тампля, чья дальнейшая судьба теряется во мраке неизвестности. «Если бы Мария Антуанетта раньше узнала счастье материнства, — пишет Казимир Стрынский
[24], — ей бы не понадобилось искать панацеи от праздности и скуки, у нее не было бы времени внимать льстецам и заводить романы, ее жизнь была бы заполнена другими радостями и печалями».
Теперь мы уже знаем, почему Мария Антуанетта в течение семи лет после замужества не могла изведать «счастье материнства». Об этом рассказывает Стефан Цвейг. Прибегая к несколько вульгарному психоанализу, он считает, что этот факт сыграл огромную роль в судьбе Марии Антуанетты. Речь идет о некотором врожденном физическом недостатке Людовика XVI. После мучительных многолетних колебаний — во Францию даже специально приезжал Иосиф II, чтобы поговорить по душам со своим зятем, — он наконец решился на необходимую операцию.
Так что Мария Антуанетта семь лет была женой человека, не исполнявшего свои супружеские обязанности. Это обстоятельство, естественно, не могло не отразиться на психике молодой женщины. Во всяком случае, это очень многое объясняет: ее неутолимую страсть к развлечениям, бесконечные капризы и ту странную эротическую атмосферу, которую создавало одно ее появление — дух беспокойства, исходящий от неудовлетворенной женщины.
Действительно ли Мария Антуанетта искала утешений точно так же, как большинство француженок в ее положении? Современники по крайней мере называют немало ее утешителей.
В первую очередь это граф д’Артуа, брат Людовика XVI, — единственный из трех братьев достойный наследник прежних французских королей: красивый, жизнерадостный и легкомысленный ловелас, имевший высокородных любовниц и делавший фантастические долги, словом, настоящий Бурбон. Его ждала печальная судьба: он стал под именем Карла X последним представителем старшей ветви Бурбонов на французском троне. Легкомысленный молодой человек превратился в непреклонного владыку. За годы эмиграции он ничему не научился и ничего не забыл, и скорее согласился бы лишиться короны, чем пойти хоть на малейшие уступки. Когда его верный сторонник Шатобриан через много лет после падения монархии встретился в Праге с престарелым Карлом X, он понял, что тот нисколько не изменился, и доведись ему начать все сначала, опять повел бы себя точно так же.
