– Я согласна не увидеть больше ни одной снежинки, – сказала она.
– Что?
– Так, ничего особенного, мистер Девлин. Просто задумалась о том, до чего же я счастлива.
– Его зовут Снежное Облако, – сказал Вальмон Сен-Бревэн, – разве он не прекрасен?
Микаэла де Понтальба пожала плечами:
– Потрясающе красив, отрицать не стану. Пара белых коней, впряженных в черное ландо, великолепно смотрится на прогулке в Булонском Лесу. Но для скаковой лошади, дорогой Вальмон, в столь броской красоте есть нечто вульгарное.
Вэл усмехнулся:
– На самом деле вам хочется купить его у меня, не так ли?
– И не подумаю. Просто даю вам понять, что не буду в обиде, если вы подарите мне его в знак уважения.
– Дорогая баронесса, я уважаю вас больше, нежели любую другую женщину во всей мировой истории. Стоит вам попросить – и в вашем распоряжении будут безупречные изумруды. Но только не Снежное Облако. Я охотился за ним с тех самых пор, как увидел его на скачках в Кентукки. Мой умница банкир каким-то образом узнал, что владелец поставил его на кон в игре в покер и проиграл одному из профессиональных картежников, орудующих на пароходах. Благослови Господь Жюльена Сазерака. Он послал за мной как раз вовремя, и я успел встретить пароход у причала. Иначе я никогда не заполучил бы Снежное Облако. Это самая быстрая и умная лошадь во всей Америке. В январе я собираюсь взять его в Чарлстон и выиграть целое состояние.
– У вас и так уже десять состояний.
– А у вас сорок. Неужели вы против, чтобы я получил еще одно? Это ведь риск, и вы прекрасно это знаете.
Микаэла улыбнулась:
– В последнее время слово «риск» стало слишком часто звучать в ваших устах, Вэл. Боюсь, что вы изнываете от скуки. Вам бы влюбиться до беспамятства. Без взаимности, разумеется. Тогда вы, естественно, вгоните в тоску всех остальных, зато сами от нее полностью излечитесь.
Вэл рассмеялся:
– Я бы последовал вашему совету незамедлительно, но не могу. Мне неизменно отвечают взаимностью еще до того, как я успеваю влюбиться сам.
Теперь рассмеялась Микаэла. Смеялась она долго.
– Если боги вас услышали, – сказала она, наконец успокоившись, – вы тысячекратно заплатите за свое легкомыслие, мой глупый юный друг. Теперь ведите меня в дом. Признаю, что лошадь ваша превосходна, но у меня было предостаточно времени полюбоваться ею. Теперь я желаю кофе, коньяку и роскошного обеда. От деревенского воздуха у меня разыгрывается волчий аппетит.
– Вы так и не рассказали, почему почтили меня своим визитом, – сказал Вэл, разливая коньяк. – Я должен догадаться сам? Или причина мне известна?
– Мне надоело в городе. Однако вы правы – я приехала не просто так. С моей застройкой не все хорошо, Вэл. Второй квартал почти достроен, а съемщиков нет. Даже для первого квартала. В одном доме поселилась я с сыновьями, другой снял молодой портретист с женой. Шестнадцать домов пустуют. Ужас какой-то. – Баронесса залпом выпила коньяк и протянула пустой бокал Вэлу. Вэл налил порции побольше.
– Я предупреждал вас, Микаэла. Старая французская гвардия теряет власть в городе. Новый Орлеан растет в сторону предместий. Старая площадь перенаселена. Легче строить во Втором районе или в пригороде, скажем, в Лафайетте, чем сносить старые дома и возводить постройки на их месте, как поступили вы. Деловой центр сместился на север от Кэнал-стрит, на которой расположены все крупнейшие магазины, а брокерские и торговые конторы – на Кэмп-стрит. Этот процесс длится уже многие годы, а в последнее время он ускорился. Появилось новое поколение креолов, которые изучают в школах не только французский, но и английский. Они не желают оставаться за невидимой стеной, стоящей на нейтральной полосе.
– Какой же вы обыватель! – возмутилась Микаэла. – Неужели вас нисколько не трогает красота, очарование, традиции? Неужели вы не усвоили в Париже, что есть цивилизованный образ жизни? Американцы создают бездушный город, где главенствующую роль будет играть бизнес. Они думают, что красота – это большие масштабы. Мои дома стоят в сердце Нового Орлеана. И я рассчитывала, что они заставят это сердце биться с новой силой. Самые элегантные магазины вдоль улицы, самые элегантные апартаменты над магазинами! Когда закончу это строительство, я перестрою Пляс д'Арм. Разобью сады, поставлю фонтан, чтобы люди, живущие в моих домах, видели нечто прекрасное со своих балконов и могли гулять по чудесному саду. К северу от Кэнал-стрит такой изысканности нет и быть не может. Почему никто этого не понимает? Зачем я опустошаю свои карманы, трачу все силы души – чтобы метать бисер перед свиньями?
Вальмон опустился на колено возле ее кресла.
– Друг мой, – тихо сказал он, – скажите, чем я могу помочь вам?
Микаэла погладила его по щеке.
– Я уже успокоилась, – сказала она. – Просто мне нужно было выговориться. Вы такой славный, Вэл. Я хочу, чтобы вы заказали свой портрет моему съемщику, художнику Ринку. Тогда он станет знаменитостью, а остальное последует само собой.
Вальмон поднялся:
– Ладно. Ради вас, Микаэла, я готов даже на это. Но, честное слово, лучше бы вы попросили у меня коня. Теперь я буду чувствовать себя полным идиотом.
– Ну, только не вы, дорогой мой, только не вы! У вас есть стиль, одухотворенность.
– Я же сказал, что согласен. Нет надобности сластить пилюлю.
Баронесса протянула руку:
– Ну, не дуйтесь. Давайте поцелуйте меня и скажите, что вы меня прощаете.
Вэл поднес ее руку к губам:
– Я никогда не прощу вас, но любить буду до самой смерти.
Пока Вэл и Микаэла вели этот разговор, в дом украдкой проникла невысокая фигурка; она металась от куста к кусту, чтобы остаться незамеченной. Это была Жанна Куртенэ. Она взбежала на галерею в тот самый момент, когда Вальмон поднес руку Микаэлы к губам и произнес свое ироническое признание, которое Жанна услышала через приоткрытую дверь.
– Нет! – закричала она и распахнула дверь с такой силой, что стекло вылетело и вдребезги разбилось. – Ты не можешь любить ее! – Шагая прямо по осколкам, Жанна вбежала в комнату. – Не можешь! Она старая и уродливая! А я молода и прекрасна, и я люблю тебя, Вальмон! И ты тоже должен любить меня, обязательно должен!
Баронессу это позабавило.
– Вэл, милый, еще и представление на закуску! Вы великолепный хозяин.
Жанна выставила коготки и бросилась на баронессу. Вальмон ухватил ее сзади за талию и крепко держал, несмотря на то что та отчаянно вырывалась и лупила его каблуками по ногам.
Микаэла неожиданно энергично поднялась. В два шага она оказалась лицом к лицу с Жанной и ухватила девушку за запястье.
– Так не пойдет, – сказала она спокойно. Затем ослабила хватку и, прежде чем Жанна успела опомниться, влепила ей крепкую пощечину, от которой голова Жанны откинулась Вэлу на грудь. – Отпустите ее, – сказала баронесса. – С этим я и сама справлюсь. – В голосе Микаэлы звучала такая уверенность, что Вэл ни на секунду не усомнился в истинности ее слов.
