* * *
В большой ленинградской коммуналке жили Женька с мамой, папой, бабушкой и родственницей студенткой Милой, семья Юры Егорова – мама, папа, он и две сестрички-погодки Таня и Оля, семья Якимовых – Нинель Петровна, Кирьян Иванович и Колька, Маргарита Семеновна со своим вечно отсутствующим в командировках мужем «отвэтственным работником» Апполинарием Виссарионовичем, бывший оперный певец Станислав Павлович и чета пенсионеров Бельских, Елизавета Тихоновна и Егор Антонович. В угловой комнате жил кадровый военный Николай Григорьевич, но после того как от него под Новый год ушла красавица-жена, Николай Григорьевич дома почти не появлялся.
Командовала в квартире бабушка Жени Ирина Андреевна, она держала порядок властной рукой, и, хотя большой дружбы между всеми соседями не было, ссоры случались крайне редко и пресекались немедленно. Зато в праздники в большущем холле, куда выходили двери пяти из семи комнат, за длинным столом собирались четырнадцать взрослых, а вокруг носились пятеро детей, которых тщетно пыталась успокоить Мила, ее из-за юных лет к числу взрослых пока не причисляли. А потом обычно приходили соседи из квартиры напротив, как-то случайно оказывался рядом дворник Петрович, заглядывали поздравить друзья, и в холле становилось слишком тесно. В хорошую погоду веселье выплескивалось на улицу, в плохую первой удалялась сопровождаемая супругом Нинель Петровна, потом, зажав уши руками, Маргарита Семеновна:
– Боже мой! Содом и Гоморра.
Апполинарий Виссарионович, если бывал в этот день дома, поддакивал жене:
– Да, сплошной Содом.
На вопрос Юрки, кто такой этот Содом, Станислав Павлович рассказал библейскую историю о двух уничтоженных Богом городах. Юрка живо переиначил, и за четой Викентьевых закрепились прозвища Содома и Гомор:
– Наш Гомор опять в отъезде. А у Содомы новая шуба, пятая по счету. Может, она их ест, как моль?
Война
Мама должна прийти с дежурства рано утром и вместе с бабушкой и Женей поехать снимать дачу, но позвонила и сказала, что не сможет, срочная операция. Так бывало часто, Женина мама Елена Ивановна – опытная операционная сестра, без которой ее врач как без рук. Тогда бабушка с внучкой решили сходить в зоосад, не сидеть же в такой прекрасный летний день дома! И, конечно, позвать с собой Женькиного соседа и приятеля Юрку Егорова.
Но того не оказалось дома. Еще с осени Юрка жил у своей бабушки на Петроградской и учился в школе там же. В их крошечной комнатушке с трудом помещались остальные Егоровы. Юркиному отцу обещали новую жилплощадь, Егоровы уже договорились обменять эту будущую жилплощадь на комнату Якимовых, чтобы остаться на месте, но пока меняться было нечем, и Юрка отправился на Петроградскую сторону. Он приходил на воскресенье при любой возможности, а в тот день почему-то не пришел.
– Ну что ж, пойдем смотреть Красавицу вдвоем! – вздохнула бабушка.
– Почему это вдвоем? Как это вдвоем?! – возмутился Станислав Павлович. – А я? Я тоже хочу бегемота смотреть.
Станислав Павлович хороший, очень хороший, он для Женьки с Юркой вроде дедушки. Даже когда бабушка их ругала, Станислав Павлович умудрялся защищать. А потом ругал сам, но как-то по-другому. Юрка говорил, что он убедительно ругал.
Так они и вышли из дома втроем, чтобы пешком дойти до зоосада и посмотреть бегемотиху Красавицу. А еще слониху Бетти, любимицу всего Ленинграда. Красавица та-а-акая огромная! Бабушка даже утверждала, что она самая большая в Европе. А Бетти умная-умная. И добрая…
Пока ждали маму, думали, искали Юрку, прошло немало времени. значит, покататься на кораблике уже не успеют, остается только зоосад. Но Женя не расстроилась, не в последний же раз гулять выбрались. А после зоосада можно и в кино сходить, в «Колизее» опять «Чапаев».
Но на улице творилось что-то странное…
Дворник Петрович стоял под аркой с противогазной сумкой на боку и красной повязкой на рукаве. Снова учения? Они стали частыми, все готовились действовать по команде «Газы!», были уверены, что финны могут газ применить.
Папа говорил, что это глупости, финнам ни к чему травить гражданское население, но что готовиться все равно надо. В условиях когда весь империалистический мир против СССР, нужно быть готовыми ко всему, даже к войне.
Бабушка только качала головой и делала запасы.
– А вот это нелепо, мама! – стыдил ее папа. – Быть готовыми отразить враждебное нападение – это одно, а набивать шкафы продуктами на случай недельной тревоги совсем иное. Что вы будете делать – всю неделю под одеялом есть эти макароны?
Бабушка отмахивалась, и в огромном старинном буфете прибавлялись жестяные банки и холщовые мешочки.
– Мыши сожрут!
– Не сожрут, Левушка, Мурка не позволит, – успокаивала папу бабушка.
Да, Мурка всю парадную от мышей спасала. Поговаривали, что в других квартирах они есть, а у них ни разу не скреблись. Мурка кошка трехцветная, такие кошки хорошие мышеловы.
– Учения? – бодро обратился к Петровичу Станислав Павлович.
Тот посмотрел как-то странно и коротко и резко ответил:
– Война!
– Какая война? – даже растерялся Станислав Павлович.
– Вы что, радио не слушаете? Германия напала, с рассвета наши города бомбят и наступают. Товарищ Молотов по радио выступал только что.
– Границу пересекли? Но их уже остановили, отбросили назад?
Петрович только головой помотал:
– Прут проклятые. Больше ничего не знаю.
Конечно, стало не до зоосада, вернулись домой, включили радио, позвонили маме в больницу.
Елена Ивановна страшную новость уже знала, речь Молотова слышала, но успокоила, что с папой все в порядке, завтра прилетит из командировки, он срочно нужен здесь, в Ленинграде.
Пришла Мила, которая ночевала у своей подружки, рассказала, что по всему городу, несмотря на воскресенье, очереди в военкоматы, все в добровольцы записаться торопятся. Женя объявила, что если бы папа был дома, то обязательно записался в добровольцы! Бабушка покачала головой:
– Твоего папу не возьмут, у него бронь.
Женя представила себе папу в старинных доспехах и удивилась:
– Какая бронь? Разве он рыцарь?
Бабушка объяснила, что бронь – это запрет забирать на фронт ценных специалистов, нужных в тылу, тех, которые работают на оборонных заводах. Именно поэтому папа не участвовал в финской.
В воздухе словно разлилась тревога, окончательно испортив прекрасный июньский день. Горожане подтянулись, стали строже. В финскую такого не было… «Может, потому, что была зима и холодно?» – подумала Женя и решила, что наверняка из-за этого.
