Когда Кортес наконец доехал до Теночтитлана в компании сотни испанских солдат и полчища его новых союзников, Монтесума наконец принял свое решение, хотя многочисленные советники настаивали, что идея так себе. Честно говоря, неясно, могло ли в той ситуации вообще существовать правильное решение… но то решение все равно никуда не годилось. Он пригласил испанцев в город как почетных гостей. Он осыпал их дарами, выделил им лучшие покои. И это не слишком хорошо кончилось. В течение следующей пары недель Кортес организовал переворот, взял Монтесуму в заложники, лишил его возможности покидать двор и сделал из него правителя-марионетку. Перво-наперво испанцы потребовали ужин, а сразу после этого принудили его рассказать, где хранилось золото.
И все развалилось в первой половине 1520 года – по иронии судьбы как раз тогда, когда Кортес пытался дать отпор испанским войскам, отправленным кубинским губернатором разведать и прекратить все, что бы ни натворил Кортес. Один из его лейтенантов, оставленный блюсти порядок в столице, ни с того ни с сего решил убить всех знатных мешика, которые собрались в храме по случаю религиозного праздника. И этим он вывел из себя всех представителей этого народа, они подняли восстание, и Кортес вернулся в мятежную столицу. Он приказал Монтесуме распорядиться, чтобы его люди прекратили враждебные действия. Они не послушались, и тут Монтесуме пришел конец. В испанских источниках говорится, что разъяренная толпа мешика забила его камнями. Вернее же всего, он был убит испанцами, когда стало ясно, что на роль марионетки он больше не годится. В кровопролитных сражениях прошло чуть больше года, и испанцы полностью покорили империю ацтеков, а Кортес, вдруг получивший назад расположение своих начальников, был поставлен губернатором Мехико.
Наверное, никто не смог бы остановить вторжение испанцев, но все же решение Монтесумы встретить их как дорогих гостей должно войти в историю международных отношений как наиболее скверное. Сказать по правде, если бы мексиканское правительство поразмыслило над этим эпизодом 300 лет спустя, когда стало поощрять переезд американцев в Техас, то главный урок правителя Монтесумы («Боже, Мексика, перестань уже всюду приглашать белых людей!») мог бы коренным образом изменить ход истории.
Однако это не сильно испортило репутацию Монтесумы – в хит-параде неудачных внешнеполитических решений он не один. Роковую природу правильного выбора друзей можно разглядеть и в биографии Публия Квинтилия Вара, пропретора Германии, провинции Римской империи, жившего в IX веке. Он попытался провернуть классическую завоевательную операцию: выбрать представителей местной знати, которые могли бы встать на его сторону, и таким образом добиться относительно благожелательного отношения крестьян. К несчастью, он решил довериться Арминию, вождю местного племени, поскольку тому пожаловали римское гражданство и даже доверили вспомогательное подразделение римской армии. Хотя его и предупреждали, что его конфидент может оказаться не совсем честным, он предпочел поверить его сообщению о том, что германские племена взбунтовались и что это восстание нужно подавить. Арминий повел Вара и его римские легионы прямо в засаду, которую он сам организовал. Ему стоило только разыграть старый трюк: «Я поскачу вперед и проверю, что там». Целых три римских легиона были раздавлены и рассеяны (и это стало самым страшным военным поражением в их истории), и экспансия Римской империи к северу была остановлена, едва успев начаться.
Полной противоположностью этих доверчивых правителей были правители китайской династии Мин, проводившие внешнюю политику самоуничтожения. На опыте последних принято изучать опасности изоляционизма. На протяжении первых трех декад XV века китайский военный флот считался одним из величайших в мире, и командовал им легендарный флотоводец Чжэн Хэ. На китайских кораблях могли одновременно разместиться 30 000 человек: в состав флота входило до 300 суден, включая гигантские парусники с девятью мачтами, превосходившие по размеру любые другие, что выйдут в море в следующие несколько веков. В распоряжении моряков были даже плавучие фермы, где выращивали овощи и содержали стада животных.
Более того, китайцы отличились тем, что в те времена использовали свою морскую мощь не для того, чтобы покорять новые территории. Они и вправду посвящали много времени борьбе с пиратами, и кроме того, флот был весьма полезен в качестве красноречивого намека на обратный ответ тем странам, которые подумывали преступить черту… но вообще говоря, за время всех семи путешествий Чжэн Хэ к портам Азии, Аравии и Восточной Африки его флот лишь однажды был втянут в относительно пустяковую войну. Вместо того он преимущественно бросал якорь в таких отдаленных гаванях, как Малакка, Маскат и Могадишо, чтобы… обменяться дарами. Китайцы преподносили ткани и драгоценные металлы и получали взамен широкое разнообразие подношений, включая невероятные количества диких животных. Однажды они привезли из Кении жирафа. Согласитесь, все это довольные милые способы проявления громадного имперского могущества по сравнению с альтернативами. И потому особенно озадачивает тот факт, что после сметри Чжэн Хэ династия Мин… как бы это сказать… прервалась. Они забросили свой флот. В рамках резкой и чрезмерной реакции на непрекращающиеся вылазки японских пиратов они возродили забытую политику «хайцзинь», то есть запретили морскую торговлю. Правители были заняты сражениями с монголами на востоке, а потому заморские дипломатические миссии считали дорогостоящей прихотью. Они считали, что средства лучше пустить на другие проекты, например строительство огромной стены на границе.
В последующие годы Китай становился все более изолированным, отгораживался от мира. Тот факт, что это произошло в пору, когда европейские моряки начали исследовать земной шар, имел двоякий эффект. Это означало, что когда европейцы показались в азиатских водах пару десятилетий спустя, не было мощной державы, которая могла бы встать у них на пути, и что Китай вроде бы как пропустил научный и технологический прогресс, который стал заметно ускоряться. Пройдет еще много лет до того, как Китай вновь обретет статус важного игрока мировой политики.
И в очередной раз вспомним о том, что дипломатические решения в определенном смысле – это попытка предугадать, как баланс силы сместится в будущем. Поскольку это совершенно невозможно сделать даже с минимальной точностью, неудивительно, что люди так часто промахиваются. В Швейцарии в конце весны 1917 года, в самом разгаре Первой мировой войны, человек средних лет с забавной бородкой подготовил немецкому правительству предложение. Он был русским, и он отчаянно желал попасть на родину, где бурлили политические страсти. Однако война сделала поездку через всю Европу положительно невозможной.
Самый разумный путь в Россию пролегал через Германию, но чтобы попасть туда, требовалось разрешение властей. Немцы же были не в восторге от его политических идей. Заход простой. Несмотря на все разногласия, враг у него и у немцев был один: российское правительство. Особенно оно не нравилось ему, и он собирался даже его свергнуть. Немецкие войска сражались на нескольких фронтах, и военачальники заключили, что любой маневр, который сможет оттянуть русских от линии фронта, будет кстати. И Германия согласилась. Они разместили этого человека, его жену и еще 30 их соотечественников в поезде, который доставил их к северному порту, и оттуда все они продолжили путь домой через Швецию и Финляндию. На передовой отряд они походили мало, но это было лучше, чем ничего. Немцы даже дали им немного денег и продолжили оказывать им финансовую поддержку в последовавшие месяцы. Вернее всего, они вообразили, что, как и большинство политически одержимых со странными мотивами, этот человек немного развеет тучи, ненадолго отвлечет внимание, а затем растворится в тумане. Кстати, тем человеком был Ленин. Владимир Ильич Ульянов, более известный как Ленин (1870–1924).
