В подвале не было ничего, кроме обугленных обломков домашнего скарба. В ночь на вторник Асле воспользовался гостеприимством Свана Николсона. Его семья с удовольствием предоставила кров приезжему норвежцу. Когда утром Асле пришел на пожарище, Максон и Хатсон уже работали в развалинах погреба.
В поисках чего-нибудь подозрительного брат Эндрю решил осмотреть окрестности. Обнаружив поблизости большое озеро, Асле вернулся и поинтересовался у Джо и Дэниела, глубокое ли оно в этих местах и не было ли зимой во льду прорубей. Если его брат нарвался на преступников, то они, заметая следы, вполне могли сбросить тело в озеро Фиштрэп. Но Максон и Хатсон ответили, что его всю зиму покрывал сплошной нетронутый лед1.
Тогда Асле решил не терять времени в Ла-Порте и поискать след брата где-нибудь в другом месте. «Я попрощался с ребятами, – вспоминал он, – и отправился в дорогу». Однако пройдя несколько шагов, он вдруг остановился и поспешил обратно. Что-то не давало Асле уйти. Вернувшись, он спросил Максона, не помнит ли тот, чтобы весной на участке или около него копали ямы.
Максон помнил. В марте – точную дату он назвать не мог – батрак помогал хозяйке грузить в тачку старые консервные банки, рваную обувь и всякий хлам, а потом отвез его в загон для свиней, что в пятидесяти шагах от дома, вывалил в яму и закопал.
Асле попросил показать это место, и все трое, взяв лопаты, пошли на скотный двор.
Они только начали копать, как в ноздри ударил «ужасный запах». Максон объяснил Асле Хельгелейну, что хозяйка выбросила туда много банок от рыбы и томата. Но зловоние не имело ничего общего с запахом гнилых помидоров или тухлой рыбы.
На глубине четырех штыков лопата уткнулась в «мешок с чем-то твердым». Через дыру в мешковине мужчины увидели человеческую шею. Рядом с мешком в грязи виднелась отрубленная рука.
Максон немедленно запряг повозку и помчался в город. Осмотрев двор, Асле нашел старое пальто, несколько мешков и прикрыл жуткую находку. Потом они с Хатсоном взялись за лопаты и продолжили расчищать от грязи смердящую могилу.
Они едва успели закончить работу, как прибыл шериф Смутцер. С ним был коронер Чарльз Мак – крупный седобородый мужчина в мятом костюме-тройке; рубашку с высоким воротником украшала черная бабочка, а из жилетного кармана свисала цепочка от карманных часов. Под пристальным взглядом коронера Смутцер с помощниками вынули разлагающиеся части тела на поверхность.
Коронер Мак впоследствии сообщал, что невозможно было достоверно описать тело, «так как голова была отделена от туловища, руки от плеч, а каждая нога отрублена на три дюйма выше колена. Кроме того, началось разложение»2. Лицо или то, что от него осталось, по выражению одного хроникера, представляло «ужасное зрелище»: черные глазницы, перекошенный рот, зигзагообразная трещина, пересекающая лобную кость3.
Останки находились в ужасающем состоянии, однако их осмотр позволил сделать некоторые выводы. Стало понятно, что жертва преступления боролась за свою жизнь. На левом запястье, поднятом для защиты от внезапного нападения, обнаружили два глубоких пореза, обнажавших кость. Другой ужасный удар отсек первые фаланги всех пальцев правой руки. Застывшая изуродованная кисть сжимала клок темных волнистых волос, принадлежавших убийце 4.
По лицу, напоминавшему скорее маску для Хеллоуина, нежели человека, по расстоянию между глазами, по скулам Асле Хельгелейн все-таки смог определить, что перед ним то, что осталось от Эндрю. «Если вы видели своего брата каждый день пятнадцать лет подряд, – сказал Асле, – невозможно его не узнать»5.
Так в мусорной яме на скотном дворе Белль Ганнесс после долгих поисков Асле Хельгелейн нашел наконец брата.
Начал моросить дождь. Коронер, присев на корточки, осматривал обнаруженные останки, а шериф спросил Максона, не знает ли он о других «подозрительных местах» – ямах, заваленных землей. Джо показал еще одно такое место.
Между тем около фермы собралась кучка зевак. Прижимая лица к металлической сетке забора, они наблюдали за работой Максона, Смутцера и Хатсона. На глубине трех штыков лопаты под слоем мусора они опять нашли части человеческого тела: обернутые мешковиной обнаженные туловища, отделенные от них руки, ноги и головы.
Ужасающие находки сложили в импровизированный морг – каретный сарай. Тела каждой из четырех жертв – женщины, двоих мужчин и девочки-подростока – были разрублены на шесть частей. Как и в случае с останками Эндрю, разложение усложняло идентификацию. О трудностях, с которыми столкнулись судмедэксперты, можно судить по представленным коронеру результатам вскрытия женского тела. Вот что написал доктор Франклин Т. Уилкокс:
Внутренние органы, за исключением матки, идентифицировать не удалось. Обе руки отделены от тела. Правая на дюйм ниже головки плеча отрезана каким-то инструментом. Бедра обрублены на треть. Обнаружено четыре предплечья с кистями рук, но невозможно определить, какие из них принадлежат данному телу. Найдено два черепа, две нижних челюсти, однако соответствие данному телу установить не удалось. Не соответствуют ему и две малые берцовые кости. Причина смерти не установлена6.
И все-таки, несмотря на ужасное состояние, среди останков молодой женщины обнаружили важную зацепку: на лишенном кожи черепе сохранилась спутанная прядь светлых волос. И тем, кто знал эту женщину при жизни, стало ясно, чье тело нашли на скотном дворе.
Два года назад Дженни Олсон не отправили учиться в Калифорнию. Девушка не выходила замуж, не совершала свадебное путешествие. Ее расчлененное на полдюжины частей тело, завалив отходами, закопали в загоне для свиней на скотном дворе приемной матери. Останки Дженни обнаружили, как писали газеты по всей стране, 5 мая 1908 года – в день ее так и не наступившего восемнадцатилетия7.
Глава 16
Душегубица
Конечно, в Индиане и раньше случались убийства, совершенные жителями штата. Возможно, самым известным из убийц был преподобный Уильям Е. Хиншоу. В 1895 году этого весьма уважаемого священнослужителя из Бельвиля обвинили в убийстве жены, которая узнала о связи мужа с хорошенькой молодой прихожанкой. Убив Тирзу Хиншоу, преподобный с помощью пистолета и бритвы нанес себе около двадцати ран и порезов, а потом объявил, что пострадал в героической борьбе с двумя разбойниками. Якобы они ночью проникли в спальню и убили его жену. В сентябре суд признал Хиншоу виновным, и предмет слушаний привлек большое общественное внимание, которое не ослабевало в течение двух месяцев1.
Однако, несмотря на увлекательные пикантные подробности, за пределами Индианы о «бельвильской трагедии» почти ничего не было известно. Дело Ганнесс, напротив, попало на первые полосы газет по всей стране и даже за океаном2. «В Ла-Порт съехались репортеры самых успешных печатных изданий, – писал один историк-криминалист. – Двадцать два хроникера работали на семь чикагских газет. Другие прибыли из Нью-Йорка, Сент-Луиса, Детройта – всего тридцать пять представителей прессы». Все они обосновались в отеле «Тигарден», и «через десять дней огромными тиражами стали выходить подробные описания небывалого происшествия»3.
