Цифры говорили сами за себя, и, по мнению безвестного автора, не было на свете преступника ужаснее, чем хозяйка «фермы смерти» – Белль Ганнесс16.
Глава 26
Находка
В понедельник, 11 мая, седовласый старатель Луис Шульц, прозванный «Старым клондайкером», сооружал промывочный желоб – длинное деревянное корыто, установленное под наклоном к земле. А в это время Джо Максон и другие мужчины, выгребая из подвала золу, сваливали ее около устройства Шульца. На следующий день подогнали водовоз, и Шульц, надеясь отыскать золотые зубы миссис Ганнесс, принялся промывать вынутый из погреба мусор1.
За время работ на пепелище нашли три мужских хронометра. По серийным номерам удалось установить, что один продавался в Иоле и, скорее всего, принадлежал Оле Будсбергу. Напрашивался вывод, что оставшимися двумя тоже владели жертвы Белль. Шульц, проработав две недели, обнаружил еще пять, то есть теперь их стало восемь2.
По мнению прокурора Смита, был наконец найден ответ на самый важный вопрос. Прокурор и раньше не верил, что, как считали некоторые, на скотном дворе фермы покоятся останки, по крайней мере, еще десяти человек. И теперь, как утверждал Смит, получено неоспоримое доказательство: тел в земле больше не осталось. Вот как он обосновал свое мнение:
На ферме нашли восемь мужских хронометров. Работники миссис Ганнесс, которые чудом избежали ее тайной комнаты, знали, что она коллекционирует часы. Следует предположить, что они имелись у каждой жертвы и после расправы с очередным женихом Белль забирала их себе.
В результате еще нескольких недель беспорядочных раскопок, организованных шерифом Смутцером, нашли череп, принадлежавший когда-то одному из обезглавленных мужчин, и разрозненные свиные кости, оказавшиеся на деле человеческими. Предсказания прокурора сбылись: новых тел на ферме не обнаружили4.
В субботу, 16 мая, первое найденное на ферме тело было предано земле.
Останки Хельгелейна еще раньше перевезли в похоронную контору Катлера для опознания. Вечером 15 мая их осмотрел Эдвард Эванс, чикагский специалист по бертильонажу – антропометрическому методу судебно-медицинской экспертизы, на смену которому вскоре пришла дактилоскопия. Из тюрьмы в Миннесоте, где осужденный за кражу Хельгелейн провел десять лет, Эванс получил его обмеры и по ним сумел установить, что в саду Ганнесс действительно нашли тело фермера из Южной Дакоты.
Его положили в гроб, погрузили на катафалк и отвезли в кладбищенский морг. Все расходы взял на себя Асле Хельгелейн. Уезжая домой, он оставил на погребение брата двести долларов. В субботу, около десяти часов утра, состоялась короткая церемония. Ее провел пастор шведской лютеранской церкви Огаст Джонсон. Когда он дошел до слов «ибо прах ты и в прах возвратишься», Чарльз Майкл, хозяин местной гостиницы, бросил на крышку гроба ветку сирени. Так окончился земной путь Эндрю Хельгелейна – первой жертвы, обнаруженной на тайном кладбище Белль Ганнесс5.
Целую неделю, не считая одного дождливого дня, проводил свои изыскания Луис Шульц. Кроме часов он обнаружил обрывки учебника анатомии, обломки костей, пряжку от ремня, ключи, золотое кольцо, куски позолоченной рамы и ржавые ножи. Зубных протезов не было и в помине.
За работой Шульца каждый день наблюдала толпа любопытствующих. Среди них оказались и три детектива из агентства Пинкертона. Шериф Смутцер призвал их на помощь, чтобы собрать улики против Рэя Лэмфера. Однако недовольный этим обстоятельством адвокат Рэя – Уирт Уорден – выступил с резким заявлением для прессы. «Они изготовят сейчас любое доказательство, лишь бы оно укладывалось в их схему, – сказал Уорден, намекая на сомнительные методы расследования, в которых часто обвиняли сотрудников агентства. – И золотые зубы миссис Ганнесс, на которых сохранились особые приметы, описанные дантистом, конечно же, обязательно найдутся»6.
Предсказание Уордена полностью сбылось. Днем 19 мая, во вторник, Шульц из очередной порции золы извлек пару зубных протезов – верхний и нижний.
– Нашел! – заорал шериф, подбрасывая в воздух кожаное кепи.
Выхватив челюсти у сияющего золотоискателя, Смутцер вскочил в автомобиль и кинулся в город, к дантисту Нортону.
Доктору не составило труда установить, что верхний протез изготовил другой врач – верхнюю челюсть Белль протезировала еще в Чикаго. В нижней он узнал свою работу: четыре фарфоровых зуба на подложке из золота высокой пробы, а по бокам – крючки для крепления на молярах.
– Это именно тот протез, – сообщил дантист репортерам, – мой почерк, мой стиль. Я сделал его для миссис Ганнесс7.
– А что мешало ей перед уходом вынуть и выбросить вставные зубы? – спросил один газетчик.
– Вот здесь, – объяснил доктор, указывая на крючок – еще сохранился обломок зуба, на котором держался нижний протез. Так что, перед тем как от него избавиться, миссис Ганнесс пришлось бы самой вырывать себе зубы8.
Однако объяснения дантиста никого не убедили. У Белль вполне хватило бы хитрости прикрепить к коронкам зуб одной из жертв. И как это возможно, чтобы пламя, без следа уничтожившее череп женщины, совсем не повредило искусственную челюсть?
Большинство же официальных лиц, по сообщениям «Ла-Порт Аргус-бюллетень», посчитали заявление дантиста достаточно авторитетным доказательством, что Ганнесс больше нет в живых9. Несколькими днями ранее коронер Чарльз Мак заявил, что вопрос о принадлежности найденного в руинах обезглавленного женского трупа все еще остается открытым. «Коронер Мак не уверен, что труп принадлежит убийце», – гласил заголовок «Аргус-бюллетень»10. Последняя находка – два зубных моста – переубедила коронера. 20 мая в 16:00 Мак, подписав заключение, с нарочным отправил его в суд. «Я утверждаю, – говорилось в бумаге, – что женский труп является телом миссис Ганнесс, погибшей в результате ужасного преступления, виновник которого мне неизвестен»11.
В пятницу, 22 мая, большое жюри присяжных признало Рэя Лэмфера виновным в поджоге фермерского дома и преднамеренном убийстве пяти человек – Эндрю Хельгелейна, Белль Ганнесс и ее детей12.
Часть 3
Штат индиана против Рэя Лэмфера
Глава 27
Ганнессвилл
К середине мая Ганнесс-мания достигла пика. Статьи о «Леди Синей Бороде» появлялись на первых полосах газет по всему Среднему Западу. В это время Ф. Макдоналд – уважаемый производитель обувных шнурков из Ла-Порта – ездил по делам в Цинциннати и Сент-Луис. Вернувшись, Макдоналд написал редактору «Ла-Порт Аргус-бюллетень» озабоченное письмо.
Коммерсант жаловался, что во время путешествия вместо обычных приветствий «Привет, Мак, прекрасно выглядишь! Как жена?» он, к своему ужасу, слышал только «Эй, Мак, тебя еще не убили? Очень рад, а то думал, мужчин в Ла-Порте уже не осталось» и тому подобное. Понимая, что трагедия на ферме Ганнесс нанесла большой урон репутации города и округа, Макдоналд призывал власти «сделать все возможное, чтобы развеять мрачную тень, нависшую над Ла-Портом, и вернуть городу его честное имя»1.
