А где доказательства, что слова доктора Нортона о зубных протезах не соответствуют истине? Дантисты, привлеченные защитой, тоже показали, что оба моста предназначались одному человеку, были установлены на зубы и подверглись воздействию огня.
Подобно Сазерленду, прокурор поднял на смех мистера Хатсона, заявившего, что он узнал Белль в женщине, скрывавшей лицо под двойной вуалью. Затем Смит коротко перечислил доводы, призванные доказать соучастие обвиняемого в убийстве Эндрю Хельгелейна.
И вдруг, резко отвернувшись от скамьи присяжных, прокурор ткнул пальцем в подсудимого. Голос обвинителя гремел:
– Что вы сказали Джону Раю, как собирались расквитаться со старухой? Вы говорили помощнику шерифа Энтиссу, что если б не ваша бедная мать, то могли бы признаться в поджоге? Вы шныряли по ночам вокруг участка Ганнесс, за что вас оштрафовали и наложили запрет приближаться к ее дому?
Пока Лэмфер старался выдержать натиск прокурора, с трудом сохраняя внешнее спокойствие, тот опять обратился к присяжным. Хотя обвинение сделало все, чтобы доказать факт смерти Белль Ганнесс, ее судьба, по словам Смита, никого особенно не интересует. Эта женщина была «исчадием ада». Сам же прокурор «скорбит о трех невинных детях, погибших от рук человека, который подкрался исподтишка и устроил поджог с такими ужасными последствиями!»
Полные праведного гнева последние слова прокурора не могли не взволновать слушателей, особенно тех – а таких было большинство, – которые сами были родителями.
– Если вы не верите, что Лэмфер безусловно виновен, не выносите обвинительный приговор. И я не призываю оправдывать эту ужасную женщину. Пользуясь своим правом и во имя Господа, я говорю вам: помните о трех убитых детях!8
Судья Рихтер, разъясняя присяжным процедуру голосования, уделил внимание «принципу обоснованного сомнения», подчеркнул, что нельзя использовать против подсудимого его отказ давать показания. Рихтер подчеркнул также, что «косвенные улики обладают той же доказательной силой, что и прямые».
По закону, большому жюри предстояло выбрать один из шести вариантов приговора:
Виновен в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Смертная казнь.
Виновен в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Пожизненное заключение.
Виновен в убийстве со смягчающими обстоятельствами. Пожизненное заключение.
Виновен в непредумышленном убийстве. От двух до двадцати одного года тюрьмы.
Виновен в поджоге. От двух до двадцати одного года тюрьмы.
Невиновен.
Выслушав напутствие судьи, присяжные удалились в совещательную комнату. Часы показывали 17:30 – канун Дня благодарения9.
Глава 39
Приговор
Через пять часов бурных обсуждений и четырех голосований стало ясно: присяжные не смогут быстро прийти к единому мнению. Поэтому в 33:45 они решили прекратить споры и отложить обсуждение до утра.
Наступил День благодарения. Присяжные заседатели дважды запрашивали дополнительную информацию, однако им было сказано, что ничего, кроме руководства для заседателей, суд предоставить не может. Двенадцать членов большого жюри дважды возвращались в зал, на скамью присяжных, чтобы выслушать Рихтера, который опять – с начала до конца – читал уже известный им документ.
Тем временем пошли слухи, что заседатели зашли в тупик. Во второй половине дня, когда остальные участники процесса разошлись по домам к праздничной трапезе и в опустевшем зале заседаний погас свет, присяжные все еще продолжали свою работу.
Настал вечер. Неожиданно репортеры, толпившиеся в ожидании приговора перед зданием суда, увидели, что зажглись окна. Тут же разнеслась весть, что вот-вот объявят приговор, и публика опять хлынула в зал. Он был уже почти полон, когда выяснилась ошибка: Энтисс, помощник шерифа, желая показать своим иногородним друзьям, где слушается печально знаменитое дело, привел их в суд и включил свет.
Примерно в 19:00 – вскоре после ужина и через двадцать шесть часов после начала обсуждения – присяжные сообщили судебному приставу Матцу, что после девятнадцатого голосования они пришли к согласию.
Тогда Матц позвонил судье, адвокатам и включил освещение в зале суда. Зрители немедленно хлынули в зал, заняли все сидячие места, стояли у стен, толпились в проходах. Через несколько минут из тюрьмы привели Лэмфера. Его сопровождал Энтисс. На случай «бурной реакции» во время чтения приговора заместитель шерифа сел прямо за обвиняемым1.
В 19:20 пришли присяжные, и судья открыл заседание.
– Господа присяжные! Удалось ли вам прийти к согласованному решению? – спросил Рихтер.
Поднявшись, старшина Генри Миллс подтвердил, что принято оно было единогласно, но перед чтением приговора Миллс хотел бы сделать заявление. Судья ответил, что «не имеет права выслушивать какие-либо заявления до оглашения вердикта».
Пока Миллс передавал судебному исполнителю протокол, а Матц, в свою очередь, вручал его судье, в зале царило напряженное молчание. Положив белый листок поверх судебного дела, Рихтер прочистил горло и прочел:
– Виновен в поджоге.
Публика, которую заранее предупредили, что какой-либо шум во время чтения приговора недопустим, слушала в полном молчании. Рэй сначала вспыхнул, потом побледнел. В остальном он казался спокойным, только сидевшие поблизости заметили: руки подсудимого слегка дрожали. Адвокаты – по всей видимости, «приговор взволновал их сильнее, чем подзащитного, – подались вперед и уже готовы были заявить протест, но вовремя остановились»2.
Огласив приговор, судья Рихтер спросил старшину Миллса, желает ли он теперь выступить с заявлением. Миллс ответил, что теперь ничего хорошего из этого не выйдет, и отказался. И когда двенадцать мужчин, выслушав от судьи и прокурора благодарность за «тщательное и честное рассмотрение дела», покинули скамью присяжных, Рихтер обратился к подсудимому:
– Есть ли у вас какие-либо причины утверждать, что приговор вынесен несправедливо?
Рэй – изможденное лицо, запавшие глаза, руки сцеплены перед грудью, чтобы не дрожали, – медленно произнес:
– Сейчас я ничего не могу сказать.
На этом судья Рихтер приговорил подсудимого к заключению в исправительном заведении Мичиган-Сити (на неопределенный срок от двух лет до двадцати одного года), лишению избирательных прав (на пять лет) и штрафу в 5000 долларов. По решению суда заместитель шерифа опять препроводил Рэя Лэмфера в окружную тюрьму3.
С изрядной долей преувеличения и явной гордостью за родной город, вновь оказавшийся в центре всеобщего внимания, Эдвард Моллой из «Ла-Порт уикли геральд» провозгласил: «С вынесением приговора Рэю Лэмферу завершился один из самых громких в истории судов над убийцами». Вот отрывок из публикации этого журналиста:
