С презрением отреагировав на журналистскую удачу «Чикаго трибюн», редакция «Сент-Луис пост-диспэтч» назвала материал «мнимой сенсацией». Он не заслуживает доверия и является простой переработкой статьи, два дня назад напечатанной в Сент-Луисе, в газете, которая неизменно «следует девизу “Всегда впереди”»18.
Освобожденные от необходимости сохранять тайну, сотрудники «Пост диспэтч» подтвердили: их анонимным источником тоже был преподобный Шелл. На первой полосе субботнего номера за 15 января репортер Бихаймер рассказал «увлекательную историю о том, как газета добыла сведения, приведшие к столь значительному успеху».
Бихаймер, придя в газету восемнадцатилетним юношей, проработал там до ухода на пенсию в 1952 году19. По его словам, в воскресенье, 9 января, он приехал в Айову, где узнал от миссис Шелл, что ее муж уехал в Адайр, что в двухстах милях от дома, на освящение церкви. Жена пастора добавила, что искать встречи с ее мужем «бесполезно, о признании Лэмфера он больше не скажет ни слова».
Бихаймера это не остановило, и, отправившись в Адайр, он нашел дом, где остановился пастор. Подготавливая почву, Бихаймер завел разговор о деле Ганнесс. Чувствуя, что Шелл «хочет открыть людям правду», но связан тайной исповеди, Бихаймер не стал действовать напрямик. Вместо этого он задавал неконкретные вопросы, размышляя, как предположительно могли бы развиваться события. Пастор отвечал охотно, добавлял некоторые подробности, но «не раскрывая информацию, а как бы предлагая некое теоретическое обоснование».
«Каждый из нас играл свою роль, – объяснял Бихаймер. – Я высказывал предположения, желая узнать факты, а доктор Шелл, прикрываясь гипотезами, делился информацией. Поскольку мы друг друга не обманывали, то маскарад носил совершенно безобидный характер».
Для Бихаймера, правда, осталось загадкой, что Шелл рассказал добровольно, а что выдал случайно. Однако особого значения это не имело: «Я получил признание Лэмфера, и пастор об этом знал. Он просил только не открывать источник сведений. Я дал обещание и держал слово до тех пор, пока сам Шелл, выступив в газете, не освободил меня от этого обязательства»20.
Адвокат Уирт Уорден в ответ на просьбу журналистов прокомментировать заявление Шелла только презрительно фыркнул. «Я был в камере Лэмфера сразу после его беседы с доктором Шеллом, – пояснил Уорден, – и спросил, не делал ли Рэй каких-нибудь признаний. Положив руку на Библию – ее принес доктор Шелл, – Лэмфер засмеялся и заверил, что никогда не скажет этому церковнику больше, чем мне. Все, что Рэй сообщил пастору, вы слышали во время суда. Лэмфер не устраивал пожара и не убивал миссис Ганнесс. Вот на чем настаивал заключенный»21.
Местный врач, отвечая на вопросы «Ла-Порт Аргус-бюллетень» к истории Шелла тоже отнесся пренебрежительно. По его словам, это самое забавное «из всего, что он читал». Как бы глубоко ни спали Ганнесс и ее дети, невозможно было дать им вдохнуть хлороформ и при этом не разбудить. А «если бы Ганнесс проснулась, то стала бы кричать, и Максон бы ее услышал»22.
Прокурор Смит, правда, придерживался иного мнения и считал историю, изложенную Шеллом, подлинной: «Все, что Шелл сообщил о нашей встрече после его беседы с Лэмфером, соответствует действительности».
И все-таки одну вещь прокурор тоже поставил под сомнение. «Шелл говорил, что я должен задержать некую негритянку, – отвечая на вопросы журналистов, заявил прокурор. – Он ничего не объяснил тогда, но теперь я знаю, о ком речь. Лично я думаю, Лэмфер солгал священнику, сказав, что она помогала убивать женщину и детей. Возможно, они вместе строили планы, но эта женщина не так глупа, чтобы ввязываться в такое дело»23.
Глава 41
Череп
Под негритянкой Шелл, конечно же, подразумевал Элизабет Смит или, как без зазрения совести называли ее соседи, Черную Лиззи. В субботу, 15 января 1910 года, на следующий день после выхода в свет «признаний», женщину по приказу судьи Рихтера арестовали и отвезли в окружную тюрьму. Во время четырехчасового допроса «с пристрастием» Элизабет призналась, что 27 апреля Рэй у нее действительно был, однако яростно отрицала их совместное вторжение в дом Ганнесс и хоть какую-то причастность к пожару. Затем под залог в пятьсот долларов женщину отпустили.
Двадцать второго января она должна была предстать перед присяжными, но в суде не появилась. Как написал один репортер, «Смит заболела, и ее лечащий врач подтвердил: в течение нескольких недель состояние не позволит ей выдержать допрос. Возникла же столь серьезная болезнь из-за действия властей и беспокойства женщины за свою судьбу»1.
Четвертого февраля Элизабет все еще «была крайне слаба» и не могла предстать перед судом. А через месяц, 5 марта, прокурор Смит заявил, что «за недостаточностью улик принято решение признать женщину непричастной к преступлению на ферме Ганнесс и дело закрыть»2.
Тогда же с собственным заявлением выступил и адвокат Уорден.
– Вскоре, – сказал он журналистам, – мы обнародуем новые сенсационные факты по делу Ганнесс, доказывающие, что она жива.
Обещанная Уорденом горячая новость появилась уже на следующий день: в Гранд-Рапидс, штат Мичиган, Белль Ганнесс опознал Луис Ричмонд, местный полицейский. Он заявил, что странное поведение и, по меньшей мере, три поступка этой женщины наводят на мысль, что она и есть Белль Ганнесс. Ричмонд немедленно написал Энтиссу, шерифу Ла-Порта, и просил его как можно скорее прислать в Мичиган-Сити своего заместителя, чтобы арестовать преступницу3.
Этому сообщению мало кто поверил. Еще два месяца назад газеты всего Среднего Запада разнесли весть, что Белль задержали в городе Уилмар, штат Миннесота, где она якобы работала экономкой у фермера Гуса Кирби. В середине февраля пришло сообщение, что «американский маршал
[8] Эндрю Уильямс обнаружил убийцу в штате Вашингтон, на ранчо в шестнадцати милях от Беллингхэма»4.
Мичиганская история, как две предыдущие, тоже оказалась фальшивкой. Женщину приняли за Ганнесс только «из-за скандинавского происхождения и брачных объявлений в норвежских газетах»5. И хотя такие недоразумения повторялись неоднократно, поток сообщений о призраках «Лукреции Борджиа из Ла-Порта» не утихал. В том же году ее видели в Айдахо, Иллинойсе, Вашингтоне. В Оклахоме ее сопровождал «вооруженный двумя револьверами, ружьями и парой дробовиков мужчина в меховом пальто»6.
По указанию прокурора ла-портовские власти очень серьезно изучали каждый такой случай. Хотя Смит по-прежнему не сомневался, что Белль умерла, он «использовал каждый повод, разоблачая тех, кто совершенно безосновательно считал ее живой»7.
К тем, кто в это верил, принадлежал и Уирт Уорден, который еще сильнее укрепился в своем мнении, когда в декабре 1912 года узнал о необычной истории, рассказанной Гарри Майерсом, заключенным исправительного заведения в Мичиган-Сити.
