Что случилось потом, можно проследить из судебного иска четы Соренсон к «Юкон майнинг энд трэйдинг компани». В нем говорится: «В соответствии с договором», Соренсон «с большими трудностями и лишениями сделал необходимые для экспедиции приготовления и в первых числах апреля 1898 года прибыл в указанную корпорацию, проинформировав управляющих о готовности выполнить все условия контракта и отправиться на Аляску». По прошествии двух месяцев, не получив дальнейших распоряжений от корпорации, Белла и Мэдс заподозрили неладное. Они обратились к адвокату, который, «потребовав изучения бухгалтерской отчетности указанной корпорации», подтвердил худшие опасения супругов.
На самом деле, несмотря на декларации, «Юкон майнинг энд трэйдинг компани» никакой золотодобычей не занималась, и на счету корпорации не было никаких финансовых ресурсов. Как указывалось в иске, поданном Соренсонами в июне 1898 года,
названная корпорация не владела и не владеет никакими рудниками ни в Нью-Мексико, ни на Аляске, ни в каком-либо другом месте. Не обладая абсолютно никакими ресурсами, [компания] выпустила большие пакеты акций, а именно: пятьсот двадцать пять тысяч паев. Управляющие [компании] не имеют никаких средств и не несут никакой финансовой ответственности. [Компания] была сформирована с единственной целью – обмануть неискушенных инвесторов – и не собиралась выполнять условия своих контрактов… В настоящий момент она не ведет никакой деятельности и признана банкротом, так как не способна выплачивать долги или продолжать бизнес.
Подобно другим, мечтающим разбогатеть в одночасье на деле, в котором не разбираются, семья Соренсон пала жертвой обмана. Их долги и закладная на дом были проданы Эмануэлю Хогенсону, владельцу агентства недвижимости, за пятьсот долларов23. Когда через два года долговые бумаги предъявили к исполнению, Белле и Мэдсу, чтобы не потерять дом, требовалось выплатить семьсот долларов плюс проценты.
Платить Соренсонам не пришлось: они выиграли судебное дело. И все-таки мечта о быстром обогащении разбилась в пух и прах24. Мэдс вернулся на место сторожа в магазине «Мандел бразерс», и Белле предстояло до конца дней оставаться женой низкооплачиваемого рабочего. Правда, последовавшие вскоре события показали: у нее были другие планы.
Десятого апреля 1900 года дом Соренсонов на Альма-стрит сгорел. Как сообщалось, возгорание произошло от «неисправного нагревательного оборудования». Пожарные прибыли вовремя, дом удалось спасти, но Белла и Мэдс заявили об утрате «домашнего имущества» примерно на 650 долларов. К счастью, как писала газета «Чикаго трибюн», «все уничтоженное имущество оказалось застрахованным», и паре выплатили значительную компенсацию25.
Но Белле этого показалось мало. Когда произошел пожар, Мэдс состоял в ассоциации взаимопомощи, и его жизнь была застрахована на 2000 долларов. В понедельник, 30 июля 1900 года, когда страховка заканчивалась, Мэдс решил заключить новый договор уже на 3000 долларов.
В тот же понедельник, днем, доктор Дж. С. Миллер – молодой врач, снимавший когда-то у Соренсонов жилье, получил срочный вызов от Беллы. Поспешив на Альма-стрит, он обнаружил, что Мэдс, полностью одетый, лежит на постели без признаков жизни. К этому времени прибыл и семейный врач Соренсонов – Чарльз Е. Джонс. Расспросив Беллу, врачи выяснили, что ее муж был сильно простужен и, придя утром с дежурства, пожаловался на «страшный кашель». Она дала больному порошок хинина и вышла на кухню приготовить детям обед. Позже, поднявшись проверить, как себя чувствует Мэдс, она увидела, что он мертв.
Предположив, что аптекарь «ошибся и продал морфий вместо хинина», Миллер попросил показать упаковку от порошка, но Белла ответила, что обертку уже выбросила. Не имея никаких доказательств, кроме тех симптомов, о которых сообщила госпожа Соренсон, оба доктора сошлись во мнении, что Мэдс умер от кровоизлияния в мозг26.
Что касается Беллы, то она оказалась единственным бенефициаром по двум страховкам мужа. Трудно было подобрать более удачный момент для его внезапной смерти. «Если бы он умер на день раньше, – объясняла одна из газет, – его жена получила бы по полису 2000 долларов, а днем позже ей причитались бы только 3000 долларов по второму полису. Но именно в тот день, когда скончался Соренсон, действовали оба полиса на общую сумму 5000 долларов». Если переводить на современные деньги, вдова Соренсон стала богаче на 150 000 долларов27.
Тремя днями позже, утром в четверг, 2 августа 1900 года, Мэдс Дитлев Энтон Соренсон обрел вечный покой рядом с двумя своими детьми на кладбище Форест-Хоум. Старшая сестра вдовы тоже присутствовала на похоронах. Неизвестно, что там произошло между сестрами, но, по свидетельству Нелли, ее вдруг поразило страшное предчувствие. Ей стало так плохо, что, «охваченная дрожью, она с трудом смогла удержаться на ногах». Только через восемь лет Нелли поймет, отчего в тот день едва не лишилась чувств28.
Глава 3
Мясорубка
Дом на Маккланг-роуд на окраине Ла-Порта местные жители называли «домом Мэтти Элтик». Он славился непростой историей. Джон Уолкер, один из отцов-основателей Ла-Порта и первый владелец этого земельного участка, в 1846 году возвел на нем величественный дом для дочери Харриет и ее мужа Джона У. Холкомба. Почти через два десятка лет – в 1864-м – Холкомбам, симпатизировавшим южанам, пришлось уехать из Ла-Порта навсегда. Они стали изгоями в округе, пославшем две с половиной тысячи мужчин сражаться на стороне Союза1.
Сообщалось, что вскоре после бегства хозяев дом был продан некоему Б. Р. Кару, местному торговцу дровами и углем. Его сын, Г. Кар, стал предводителем шайки бандитов, которая «терроризировала эту часть Индианы». Когда кольцо вокруг банды начало сжиматься, младший Кар подался на запад, в Денвер, где был случайно застрелен при попытке ограбления банка. Вскоре после того как тело младшего Кара доставили домой, отец продал недвижимость и, оставив кучу неоплаченных долгов, исчез из Ла-Порта2. Затем дом переходил из рук в руки, по общему мнению, еще более злосчастных владельцев. Среди них были два брата, «умершие так внезапно, что пришлось вызывать коронера», и фермер, повесившийся в спальне на втором этаже. В 1892 году там поселилась Мэтти Элтик, «одна из самых печально известных женщин северной Индианы»3.
Внешность Мэтти – яркой и статной – соответствовала тогдашнему идеалу женской красоты, создателем которого был иллюстратор Чарльз Гибсон. Мадам Элтик перебралась из большого города, за покупками всегда выходила в шляпе с немыслимыми перьями. Мэтти открыла в Ла-Порте самый лучший в округе бордель с мраморной барной стойкой в «зале увеселений», каретным двором и модным, покрытым балдахином экипажем. На нем привозили со станции клиентов, прибывавших из Чикаго. Через несколько лет Мэтти внезапно скончалась. Официально причиной смерти признали болезнь сердца, но ходили слухи, что женщина то ли покончила с собой, когда ее бросил любовник, то ли была отравлена собственной сестрой и конкуренткой – Евой Рупперт, которая тоже содержала в Саут-Бенд, как выражались газеты, «место отдыха»4.
