Пит продолжал твердить, что мы были ностальгической группой. Он сказал, что ненавидит гастроли. Я уже упоминал, что для него все было по-другому. Я не мог сидеть на заднице ровно и жить за счет гонораров, потому что должен был заботиться о своей молодой семье и двух детях. Но это была не единственная причина, из-за которой я хотел продолжать гастролировать. Ты просто обязан заниматься этим. Если вы не гастролируете, вы мертвы, вас не существует. Все те люди, которые предсказывали нашу скорую кончину, оказались бы правы, если бы мы остановились. Я видел только несколько групп, которые исчезали лет на десять и по возвращении были все так же хороши. Они продолжали прямо с того места, где остановились. Но чаще всего такие группы уже не возвращаются. А если они попытаются это сделать, то поймут, что их огонь погас. К счастью, а может, в результате божественного вмешательства, Пит перешагнул через свои многочисленные возражения против нашего существования, и поэтому мы снова отправились в путь с нашим новым блестящим мрачным альбомом.
В некотором смысле The Who by Numbers – мой любимый альбом. Это был наш седьмой студийный альбом, и я помню, что мы понятия не имели, что творим. Пит просто вывалил передо мной кучу песен, и я выбрал те, которые мне понравились. Он был удивлен моим выбором. Для меня такие песни, как «Imagine a Man», «How Many Friends» и «However Much I Booze», раскрывают наши уязвимости, и в этом заключается красота этого альбома. Речь идет об уязвимости в более широком смысле этого слова. Увидев текст песен, я подумал, что это обязательно нужно спеть. Если эти песни смогут привлечь внимание людей нашего возраста на тот период нашей жизни, то наша музыка сможет достучаться до них. А это все, что меня заботило.
Мы начали с одиннадцати шоу в Британии, и после скрипучего старта все встало на свои места. Создавалось впечатление, что все хотят прийти на наши концерты. После Нидерландов, Германии и Австрии мы в конце ноября приехали в Штаты, чтобы дать концерты на юге страны. Площадки становились настолько большими, что нам нужно было больше звука и света. Джон Вольф, наш заведующий производством, чувствовал себя как ребенок в особенно диковинной кондитерской. Он экспериментировал с лазерами, голограммами и всякими новаторскими вещами. К концу 1975 года наша дорожная команда транспортировала беспрецедентное количество единиц оборудования с концерта на концерт. У нас было три аргоновых лазера: один в задней части сцены и два по бокам. Они были настолько мощными, что их нужно было подключать к ближайшему пожарному гидранту для охлаждения. Но это того стоило. Люди никогда не видели ничего подобного. Это поражало их воображение. Освещение было гениальным.
Тогда мы этого еще не знали, но эти концерты ознаменовали самый расцвет наших сил. Когда мы снова пустились в турне ранней весной, Кит попал в беду. Через пару лет после того, как Ким покинула его, он переехал в Калифорнию и был вне досягаемости. Мы никогда не были особо близки – мы были друзьями, но никогда не общались друг с другом, это просто не входило в нашу сделку. Ситуация начала меняться во время съемок «Томми», когда мы стали намного ближе.
Однажды я зашел к нему домой и онемел от удивления. Сразу вспомнилась стена спальни подростка Кита в Уэмбли. Все стало реальностью, но это не было похоже на детскую мечту. Он купил пляжный домик по соседству со Стивом Маккуином в Колони, самом дорогом районе Малибу. Аннет, его новая шведская подруга, выглядела точно так же, как Ким, вылитая копия калифорнийской серферши с плаката. Я ехал туда с хорошим предчувствием, но, когда я вошел в гостиную с огромным панорамным окном, из которого открывался вид на тихоокеанские закаты, стало очевидно, что все было не очень-то и хорошо. Комната была пуста, за исключением двух диванов и гигантского персидского ковра. На ковре была навалена куча собачьего дерьма. Ее никто не замечал, или же всем было все равно.
Мечта Кита о жизни по соседству со своим кумиром тоже пошла наперекосяк. Прежде всего на это указывала живая изгородь, но не та, которую вы привыкли видеть, а высаженная из гигантских тропических деревьев. Маккуин огородился гигантскими пальмами, чтобы не пускать Кита на свою территорию. Их отношения могли сложиться лучше. Между ними определенно было нечто общее. Они оба происходили из рабочего класса, оба оказались в центре внимания и оба боролись со своей славой. Они могли бы помочь друг другу, но, когда Кит впервые подошел к Маккуину, чтобы представиться, он расстроил его шестнадцатилетнего сына, а затем его цапнула сторожевая собака, которую он укусил в ответ.
В результате Киту пришлось расплачиваться с Маккуином в офисе окружного прокурора Малибу. Это был шанс начать все сначала, но на встречу Кит решил вырядиться в свою форму эсэсовца и все прошло не очень хорошо. Затем он установил прожекторы, которые освещали пляж Маккуина, в надежде увидеть обнаженной его жену Али Макгроу. Отсюда и пальмы. Я пошел поговорить с ним, потому что всем было понятно, что в Калифорнии он слетел с катушек. У него не было денег, а деньги, которые он мог достать, тут же тратились. Когда мы отказались дать ему больше денег, он одолжил десять тысяч долларов у нашего агента Фрэнка Барсалоны. Через неделю он вернулся и попросил еще. Фрэнк, понятное дело, был в шоке и отметил, что никто, даже Кит Мун, не сможет спустить за неделю десять тысяч долларов. Кит, понятное дело, объяснил, что ему пришлось нанять самолет, чтобы вывесить плакат с надписью «С днем рождения, Ринго».
9 марта 1976 года мы успели отыграть две песни на шоу на арене «Бостон-гарден», прежде чем Кит упал без чувств. Официальная причина – грипп. Настоящая причина была обычной: коньяк и барбитураты, которые привели к срочной госпитализации в Массачусетскую больницу. На этот раз в аудитории не нашлось Скота Хэлпина из Маскатина, штат Айова, чтобы спасти концерт. Мы отыграли недостаточно долго, чтобы нам это могло сойти с рук. Оставалось только уйти со сцены. Зрители остались разочарованы, а группа была сыта Китом по горло. На следующую ночь мы оказались в Нью-Йорке. Кит остановился в «Наварро», мы же с Хизер сняли номер в «Плазе». Поступили слухи, что он сильно порезал себе ногу в своем номере. Я помню, как сказал Хизер: «Он пытается уничтожить себя». Среди ночи я решил пойти проведать его. Кит лежал на кровати с покаянным видом. Стены его номера были украшены крупными мазками черной краски – последствия недавнего инцидента. Он прорезал артерию в ноге и обрызгал стены темной артериальной кровью. Ему повезло: он выжил. Хладнокровный Билл Карбишли нашел его и сумел наложить жгут на рану, прежде чем Кит истек кровью. Судя по абстрактному искусству на стенах комнаты, скорая помощь прибыла в самый последний момент.
– Извини, Родж, – вот и все, что смог выдавить из себя Кит.
– Не беспокойся об этом, – сказал я. – Но ты должен сказать мне, что происходит. Зачем ты занимаешься саморазрушением? Это все из-за Ким?
Конечно, всему виной была Ким. Это очевидно. Каждую свою девушку он одевал как Ким. Он даже нанимал проституток и заставлял их одеваться так же, как она. Он всегда носил с собой светлый парик, чтобы нанести завершающий штрих. Когда я задал вопрос, на который уже знал ответ, он кивнул, а потом расплакался.
– Я никогда не верну ее, – сказал он.
