Сами-то мы неплохо ладили со всеми, но не все было проникнуто духом мира и любви между южным рок-братством и мрачноватым потомком призрака Паганини. Постоянно возникали споры о том, кто должен быть хедлайнером, и главным аргументом в этих спорах было то, кто, по мнению менеджера каждой из групп, продал больше билетов. Система посменного статуса хедлайнера начала разрушаться. В конце концов одно из шоу возглавили мы, Iron Maiden, поскольку никто не мог договориться, кто должен выходить на сцену последним.
Род Смоллвуд решил, что туровый автобус – напрасная трата денег, поэтому мы ездили по Америке на двух больших автомобилях марки Ford LTD, один из которых водил Род, а второй – наш тур-менеджер Тони Виггенс. В машине Рода всегда было много места.
Существуют разные глупые вещи, которые запускают в группе процесс распада. В нашем случае это был багаж Клайва Барра, который превышал объем выделенного места, из-за чего мы часто задерживались, когда съезжали из гостиниц. Раздавались грязные ругательства. Конечно, будь у нас туровый автобус, таких проблем ни у кого не возникло бы.
Америка была не очень открытой страной со странными процедурами и необычными механизмами, которых простой парень из Уорксопа прежде никогда не видывал. Мы жили в тех же гостиницах, что команды техников американских звезд, и в первую ночь в отеле «Рамада» во Флинте звукорежиссер Rainbow представился нам и сказал: «Ребята идут на вечеринку с горячим тазиком, если вы это любите, присоединяйтесь».
«Горячий тазик»? Это заставило мой разум лихорадочно работать. Что такое «горячий тазик», и каким образом он может быть связан с вечеринками? Мне вспомнилась английская народная игра с ловлей яблок зубами из миски с водой, но почему тогда вода должна быть горячей? Возможно, у них там яблоки в карамели, размышлял я. Иначе зачем людям устраивать вечеринки вокруг ушата с горячей водой?
Мое любопытство разгорелось, такси остановилось возле широкого одноэтажного загородного дома, и я впервые увидел то, что зовется духом американской молодежи.
На кухне было много девушек, пивших вино. В гостиной было полно парней, которые не разговаривали с девушками, поскольку уже потеряли способность говорить. Замок Элмли прибыл в Мичиган, но вместо галлюциногенного сидра к потолку вздымались огромные ядерные грибы дыма от косяков, а посетители вечеринки были сосредоточены на примитивной видеоигре Pong.
Мои разгульные деньки, когда я вел себя как шекспировский Фальстаф, к тому моменту давно остались в прошлом. Я пил пиво, но не более того. Я прошел в заднюю часть дома, где обнаружил огромную ванну-джакузи, полную грузчиков и техников, а также женщин, которые не были грузчиками и техниками. В этом городе не играли в ловлю яблок зубами, а в спальнях было доступно для расслабления еще одно американское изобретение, водяные матрасы.
Я вернулся на кухню и завел разговор об автомобильной промышленности и местной экономике с девушкой, которая, казалось, представляла из себя больше, чем остальные. Спустя всего несколько минут она устала от этой темы и спросила: «Мы пойдем в джакузи?».
Я не мог не заметить ее сломанную руку, закрепленную под прямым углом в очень твердой гипсовой повязке.
– Ты не боишься, что твой гипс размокнет? – спросил я.
– О, нет, я его положу на бок ванны.
Моя первая гидромассажная ванна была интересным опытом. Звукорежиссер Rainbow подавал нам напитки, пока мы нежили свою плоть в горячей воде, но разговоры с другими людьми в помещении не слишком складывались. Сложно говорить со своим звукоинженером о фонах, когда он собирается эякулировать.
Вода на время перестала пузыриться, и я наклонился к серебряной кнопке. «Я точно знаю, для чего она нужна», – подумал я.
Мы ездили по США в наших машинах марки Ford LTD. Мы останавливались в странных мотелях и ели в Луизиане гамбургеры, которые подавали нам люди с лицами, покрытыми бородавками. Несколько раз нас штрафовали за превышение скорости, и вот, наконец-то, наш тур завершился – в Нормане, штат Оклахома.
Мы должны были прилететь в Канаду для короткого тура, где были хедлайнерами на коротком туре, а потом – вернуться в Америку, чтобы выступить в статусе специальных гостей вместе со Scorpions. Я всегда любил Канаду, и Канада отплатила за это благодарностью, преданно следуя за Maiden в течение многих лет. Канада поддержала группу задолго до США и сделала это, не ориентируясь на капризы моды и популярность группы на радио. Она продолжает безустанно делать это и сейчас. У канадцев очень похожее чувство юмора и освежающее отсутствие истерии. Возможно, из-за их более тесных общественных связей и присутствия французской культуры, их чувство истории является очень прочным, придавая таким местам, как Торонто, утешительное чувство постоянства.
Несмотря на то, что это стало выглядеть как школьный пикник, я получил довольно неприятную травму, а одному из наших техников чуть не оторвало голову в Мейси-Холле в Торонто, где нас снимали для прямой трансляции. Кто-то бросил на сцену фейерверк (эквивалентом, как говорят, в четверть динамитной шашки) во время перемены групп, как раз когда наш специалист по гитарам рассматривал педальный пульт, присев на корточки на полу. Бомбочка упала на верхнюю часть пульта и там взорвалась. Билл получил сотрясение и был ослеплен взрывом. Я схватил микрофон и принялся говорить о том, каким придурком был человек, который это сделал, и мы были близки к тому, чтобы отменить концерт. К счастью, Билл выжил, а его зрение вернулось.
Я не на сто процентов уверен, что движет теми, кто бросает что-либо в людей, находящихся на сцене. Это акт уважения или покушение на убийство? То же самое касается футбольных хулиганов-расистов, которые швыряют различные предметы в игроков на поле.
Иногда предметы, которые они бросают, по-настоящему интригуют. Однажды в Доннингтоне я обнаружил в передней части сцены хересный трайфл
[12] – полностью приготовленный, разве что без чашки. Может быть, в местном пивбаре стояла хитро замаскированная катапульта, мечущая трайфлы, и если да, то почему в заварном креме имелась лишь одна трещина, похожая на миниатюрную рифтовую долину?
Напротив, в Португалии я как-то раз заметил наполненные кровью шприцы, которые торчали из линолеумного настила сцены, воткнутые в него иглами. Это было отвратительно и по-настоящему опасно. Боевые патроны, шарикоподшипники, монеты, кошельки, солнцезащитные очки, бюстгальтеры, трусики, футболки, флаги, гамбургеры, пивные банки, бутылки с мочой, сотни и сотни башмаков – все, что угодно, обрушивалось на наш парад.
В Аргентине на сцене оказалось так много обуви, что я предложил сконструировать обувную пушку, чтобы выстреливать обратно в зал все эти дрянные вонючие кроссовки и ботинки. Наполеоновский артиллерист мог бы назвать «дыханием картечи».
Загадка летящих на сцену башмаков сбивала меня с толку годами, пока механизм, наконец, не раскрылся. Зачем кому-то снимать обувь (а прилетали только левые или правые башмаки, никогда парой), если она понадобится, чтобы пойти домой? Вероятно, их рюкзаки были полны обуви, которую они принесли специально для того, чтобы швырять ее в нас? Вопрос все еще оставался открытым. Зачем? Правда заключается в том, что вся эта обувь, в основном, была украдена у людей, практиковавших крауд-серфинг – тех самых, что прыгали со сцены в толпу, чтобы их носили на руках. Какие-то негодяи, воспользовавшись возможностью, крадут чужие башмаки и бросают их на сцену. Вот, собственно говоря, и все. Дело закрыто.
