На Олимпийской арене в Рио целый участок барьера обрушился, превратившись в кучу зазубренных алюминиевых обломков. Тот барьер являлся копией с более удачного дизайна, но был построен с использованием некачественных материалов вместо хорошего металла.
Я полчаса стоял с переводчиком, и нам удалось убедить зрителей разойтись по домам и вернуться на следующий день. То, что они именно так и поступили, вместо того, чтобы разнести стадион в хлам окончательно, является свидетельством того, что нормальные люди всегда легко и просто смогут договориться между собой.
Тогда, в 1988 году, тур в поддержку «Seventh Son» сметал все на своем пути, но настолько же интересным для меня было знакомство с Джулианом Дойлом, который был режиссером и монтажером видеоклипов и вообще творцом по жизни. Изначально его пригласили для постановки клипа на песню «Сап I Play with Madness». Джулиан и я добавили в раскадровку и режиссуру клипа несколько новых идей – ну а спустя еще двадцать лет мы сделали фильм «Химическая свадьба», с Саймоном Кэллоу в роли реинкарнированного Алистера Кроули. Лично я считаю, что этот фильм был вполне достоин «Оскара».
Однако перед тем, как мы заговорили об Алистере Кроули, были «Монти Пайтон». Джулиан был гуру фильмов «Монти Пайтона». Именно он по кусочкам собирал фильм «Бразилия» с пола монтажной мастерской и завершил крупные фрагменты этого фильма самостоятельно, поскольку Терри Гиллиам в тот момент был болен. В качестве монтажера его имя можно видеть в титрах почти всех фильмов «Монти Пайтона», также он преподавал в киношколах и самостоятельно выполнял функции осветителя и оператора.
После того, как он снял для Кейт Буш клип на песню «Cloud-busting» с участием актера Дональда Сазерленда, Джулиана попросили придумать какие-нибудь идеи для нашего «Сап I Play with Madness». Ему удалось привлечь для участия в проекте самого Грэма Чэпмена.
Во время съемок Грэм, к сожалению, был уже очень сильно болен раком горла. Он, Крис Эйлмер из моей старой группы Samson, а также Стив Гедд, наш многолетний помощник, тур-менеджер и друг – все они умерли от одной и той же ужасной болезни.
Прошло еще 26 лет, прежде чем точно такой же диагноз был поставлен мне самому.
Мне понравился клип, и я захотел поговорить с Джулианом, поскольку я любил писать, и потому что все мои тексты были очень кинематографичными, по крайней мере, в моей голове. Когда я пел, то видел перед собой фильмы, в которых разворачивалась пропеваемая история. Все, что делал мой голос, – это рассказывал историю в театре моего разума.
Джулиан восхищал меня историями о фильме «Бандиты во времени», Харви Вайнштейне и странствиях группы The Beatles.
– Почему ты не сделаешь фильм про Эдди? – спросил он.
Я подумал об этом и написал несколько вариантов, но для меня было вполне очевидно, что время для фильма про Эдди еще не настало. Даже если бы я смог протащить это на экран в обход привратника Iron Maiden Рода Смоллвуда. Это была просто не та возможность, которая была мне нужна.
– А как насчет фильма об Алистере Кроули? – спросил я. – Никто такого еще не делал.
Запомните эту мысль.
Дочери на бойне
Альбом и тур «Seventh Son» привели нас прямиком на территорию сольных стадионных концертов и хедлайнерских позиций на фестивалях. К концу тура я собрал солидный гардероб из феноменально узких брюк, пушистых рубашек и различных масок, в том числе и маску Бафомета с рогами длиною в два фута.
Чтобы не сойти с ума от напряженных гастролей, у меня было фехтование, у Эдриана была рыбалка, а у Стива – собственная футбольная команда, которую он часто вывозил на матчи. Большинство из нас играли сами, и некоторые матчи были по-настоящему важными, особенно для кого-то вроде меня, у которого была левая опорная нога и которого Бог оснастил еще одной, запасной левой ногой. Эдриан был довольно искусным игроком, и у него имелся некий стиль. Он был обманчиво хитрым. Размеренность, с которой он играл в футбол, во многом была похожа на то, как он играл на гитаре. Стив, конечно же, был основным нападающим – у него к тому имелись несомненные способности.
Я наслаждался игрой в полузащите. Мне нравилось приклеиваться к игрокам противника и преследовать их, нравилось видеть их разочарование, возникавшее, когда соперники видели, что их пасы перехвачены, а их нападающие заблокированы. Это был тактический стиль, и он на самом деле не сильно отличался от того, как я играл на своей самой успешной позиции в регби в возрасте с 11 до 16 лет. После этого я становился немножко меньше – или, может быть, другие люди становились немножко больше.
Футбольный клуб Iron Maiden открылся для проведения международной игры между Канадой и Грецией, и я не мог не отметить мастерство вокалиста из группы под названием Glass Tiger, который был на поле весьма полезен. К сожалению для него, состояние поля оставляло желать лучшего, и после того, как я гонялся за ним в течение 45 минут, он вывихнул лодыжку и получил растяжение. Господин судья, я его ни разу пальцем не тронул, правда!
Мы играли на Олимпийском стадионе Монреаля – сейчас я говорю об игре в качестве футбольной команды, а не рок-группы – и это было умопомрачительно. И, наконец, в 2000 году мы сыграли в Эстонии, на таллиннском стадионе «Флора» и заслужили дурную славу в «Таймс», отправив в больницу игравшего за «Дерби Каунти» эстонского вратаря Марта Поома, который принимал в том матче гостевое участие.
Полагаю, цитату из газеты, которая расскажет все, что нужно знать о том матче, можно сократить до одной фразы: «травмы яичек, которые не были продемонстрированы широкой публике».
Мы усердно работали и усердно играли. Я мог сбежать, чтобы потренироваться с канадской командой по фехтованию или, например, с японской. Это маленькие тайные миры, которые помогают держаться в хорошей психологической форме, когда находишься на гастролях. Я видел слишком много жертв на этом пути и понял, что, как я и думал в том гостиничном коридоре, где ползал на четвереньках, если дать слабину, музыкальный бизнес может запросто свести тебя с ума.
Возвращение домой после гастролей напоминает социальную реабилитацию после тюремного заключения или религиозной миссии. Или же после жизни отшельником, которому приходится ежедневно принимать огромные дозы адреналина. Это очень странно.
Из Бакингемшира я вернулся в Западный Лондон и сразу купил радиоуправляемую реплику подводной лодки длиной в четыре фута. Она все еще у меня есть, и я очень близко подошел к тому, чтобы купить настоящую субмарину.
Было не очень понятно, почему детская благотворительная организация захотела купить дизельно-электрическую подводную лодку. Однако они ее все-таки приобрели и, как гласило объявление в Daily Mail, теперь они стремились от нее избавиться.
Я придумал план организовывать подводные круизы через Атлантику для всех желающих. Когда меня, одев в смирительную рубашку, поместили в камеру с мягкими стенами, я, наконец, успокоился и понял, что в мире вряд ли найдется крупный рынок для такого рода практического опыта.
