Вдохновленный авиационным гением Кларенсом «Келли» Джонсоном, я решил назвать следующий альбом «Skunkworks», а также создать группу с таким же названием.
Звукозаписывающая компания была в ужасе. Они надеялись, что будут и дальше торговать именем Брюса Дикинсона с его старой фан-базой из Iron Maiden и традиционными хэви-металлическими коннотациями. Они хотели поклоняться статуе. Я хотел взорвать эту статую.
Я подумал, что благодаря тому, что мы пережили в Сараево, группа достаточно созрела, чтобы начать работать над чем-то новым. Я достал свои любимые альбомы «Soundgarden» и «Alice in Chains» и связался с легендарным сиэтлским продюсером Джеком Эндино. Я также снова стал общаться со Стормом Торгерсоном.
– Сторм, я хочу обложку альбома, мотивы которой вращались бы вокруг самолета Lockheed SR-71 Blackbird и философии дизайна проекта Келли Джонсона Skunkworks.
Как же он мог отказаться? Это был проект как раз такого рода, какие Сторм очень любил.
Особняк Грейт-Линфорд – это захламленная студия, оборудованная на старой ферме в Техасе. Мы приехали туда, порепетировали и регрессировали до уровня семидесятых. Джек Эндино – замечательный человек с необычными манерами. С походкой, похожей на движения дружелюбного паука и оттенком неуверенности, свойственной сумасшедшему ученому, он мог погрузить комнату в тишину одним движением бровей. Его голос представлял собой тихий грохот, и это означало, что когда он произносил слово «боль», оно отдавалось эхом несколько минут, прежде чем раствориться за горизонтом.
Группа работала как отлаженный механизм, хотя количество выкуренных во время той сессии «косяков», возможно, слегка подорвало доверие к слову «отлаженный». Все музыканты были на несколько лет моложе меня, так что я не стал им этого запрещать. У них было больше мозговых клеток, которые можно было потерять, чем у меня.
И вот альбом «Skunkworks» выпущен, к шоку и ужасу как лейбла, так и слушателей. Мало того, что я постригся (ужасно!), так еще и набрался смелости изменить свое звучание даже сильнее, чем на предыдущем альбоме.
Я получал письма ненависти в огромных количествах. И я был очень этому рад. Я все равно никогда не смог бы сделать альбом, который полностью удовлетворил бы всех фанатиков, поэтому лучше нам с ними было расстаться, а им – забыть обо мне навсегда. В некотором смысле группа Skunkworks стала для меня разновидностью того, что Дэвид Боуи пытался сделать с проектом Tin Machine. Это не сработало для него и, в конечном итоге, не сработало для меня тоже – но это многое для меня прояснило и за один год научило меня тому, что я забыл за десять лет пребывания в Iron Maiden.
«Skunkworks» – интересная пластинка, и я думаю, что она хорошая. Это одна большая болевая точка, то, что практики традиционной китайской медицины назвали бы «отсутствием радости». Это темный, злой, местами великолепный, но тягостный альбом. Это один гигантский указательный палец, указующий на окружающий мир в обвинительном жесте.
Мы отыграли тур по Латинской Америке, который был хоть и хаотичным, но чрезвычайно воодушевляющим, а также проехались по Европе, играя на разогреве у традиционной металлической группы Helloween, музыка которой была весьма удручающей. Наша музыка не вписывалась в рамки этого тура. Мне нужна была свободолюбивая, думающая аудитория, а не консервативное металлическое гетто.
Эдисон и изобретение лампочки
Авиация и музыка уже начали объединяться в моей жизни в своеобразную неструктурированную кучу-малу, главным образом потому, что мне нравилось делать и то и другое, а еще – потому что одна из этих вещей – музыка – давала стимул другой. Например, самое первое воплощение Ed Force One от Iron Maiden состоялось в коротком туре Skunkworks по клубам США.
Мы арендовали восьмиместный «Пайпер Навахо». Это была потрепанная старая сеньора, и если бы там не было дыр в полу, их следовало бы пробить. Тем не менее, мы арендовали этот самолет, запихнули в его заднюю часть своей аппаратуры и упаковались сами. Все остальное оборудование, которое было нам нужно, мы арендовали уже в пункте назначения. Это была именно модель для будущих туров Iron Maiden.
Я не знаю, какой является плата за посадку «Боинга 747» в аэропорту имени Кеннеди в 2017 году, но для скромного «Навахо» во времена, о которых я говорю, она составляла 16 долларов. Небольшой терминал авиации общего назначения развернул перед самолетом красную ковровую дорожку… а потом они быстро свернули ее обратно, когда увидели нас.
– У вас есть лимузин?
Я покачал головой: «У вас есть багажные тележки?».
Он тоже покачал головой.
Мы нашли несколько тележек из супермаркета на ближайшей свалке. Мы сложили в них наше оборудование и покатили по направлению к терминалу British Airways, который в 4.30 утра был закрыт и безлюден.
До событий 11 сентября 2001 года в аэропортах не было ни толп полицейских, ни предупреждающих объявлений по громкой связи, ни всеобщего страха перед бомбами и каких-либо еще подобных вещей. Обратно мы, конечно же, должны были лететь в эконом-классе. Это не имело значения. Когда взошло солнце, я присел на тротуар возле своей тележки. На полосе стоял «Конкорд», молчаливый и блестящий, роса мерцала на его дельтавидных крыльях.
Я открыл бутылку эля «Фуллер» и наслаждался моментом. Там стоял «Конкорд», а здесь сидел я. Я был пилотом и музыкантом, в руке у меня была бутылка моего любимого пива с далекой родины. «Лучше и быть не может», – подумал я.
К сожалению, проект Skunkworks пришлось закрыть, поскольку пропасть между ожиданиями и реальностью стала очень очевидной. Художественные разногласия стали возникать, когда начал появляться новый материал. Гитарист Эл Диксон выдал потрясающие наработки. Он был и остается одним из самых талантливых музыкантов, с которыми я когда-либо работал, без всяких исключений. Но, говоря откровенно, мне надоело прыгать от жанра к жанру и время от времени заглядывать в поджанры. Если провести аналогию с рестораном – в определенный момент вы поймете, что вам нужен особый стиль и фирменное блюдо. До сих пор я неплохо управлялся с множеством «холодных закусок», подавая их в самых различных стилях, но этого было недостаточно, чтобы люди стремились возвращаться в мой ресторан снова и снова. Группа шла своим собственным путем – а я не шел вместе с ними. Я решил закончить этот проект. На самом деле я уже почти решил «повесить коньки на стену», стать пилотом, попробовать немного актерского мастерства – все, кроме музыки, которая мне уже порядком поднадоела.
Жалость к самому себе не является моим естественным состоянием, и однажды вечером я сидел у себя дома, уставившись в стену и размышляя о жизни машиниста электропоезда. Это казалось довольно интересным: долгие поездки, красивые виды, открытая местность. Зазвонил телефон. Было 11.30 вечера.
Это был Рой Зи.
– Привет, чувак. Какие планы? Как вообще дела?
– О, планов особых у меня сейчас нет. Я законсервировал проект Skunkworks.
