Дальнейшие события подверглись мощной мифологизации, в основном усилиями лидера The Stooges. Реальность, по свидетельству Боба Бейкера, находившегося в паре метров, была, наверное, еще страшнее. Он видел, как Игги бросился в толпу и направился прямо к этой компании. В позднейшем изложении самого Игги эта встреча носит чуть ли не ритуальный оттенок: толпа расступается, дабы явить ему врага в шипастых перчатках, подобного Голиафу, вышедшему против Давида. С точки зрения Бейкера, все произошло гораздо быстрее, страшнее и жестче. «Игги спустился в зал и пошел прямо на одного из байкеров. Здоровенный такой тип. И он тут же ударил Игги прямо в лицо, и тот отлетел назад в толпу. Простой закон физики: если весишь 300 фунтов
[16], у тебя удар гораздо мощнее, чем у того, кто весит 100. Так что Игги просто улетел через весь зал, как в кино. И они все засмеялись».
«Я слыхал, будто у того байкера были перчатки с шипами или кастет, – говорит Скип Гилдерслив, юным фанатом видевший это поражение любимого артиста. – Не было ничего такого. Просто незачем».
Забравшись обратно на сцену, Игги крикнул: «Все, мы уходим» – и они с боем покинули помещение. «Мы все думали, что умрем», – говорит Эвита, приезжавшая на концерт; кого-то из байкеров по пути из гримерки, однако, удалось уложить.
Сегодня Игги вспоминает этот страшный случай скорее философски: он столько раз нападал на публику, что неизбежно должен был когда-нибудь получить обратку. Но друзья-«студжи», верившие в его непобедимость, испытали глубокое потрясение. «Все изменилось, – говорит Джеймс Уильямсон. – Наша непобедимость пошла прахом. Подумать, сколько раз мы выступали, и каждый раз Игги наезжал на толпу. А тут кто-то взял и отправил его в нокдаун. И весь наш мир рухнул».
Это был понедельник – просто небольшой попутный концерт с целью немножко подзаработать перед серьезным выступлением в “Michigan Palace”, некогда шикарном, а ныне быстро ветшающем кинотеатре 1920-х годов на Бейли, неподалеку от Гранд-ривер-авеню, в субботу, 9 февраля. За эти несколько дней телефонные линии Детройта раскалились: кто-то опять предсказывал самоубийство, кто-то хвалился, что The Stooges подписывают себе в защиту другую мотобанду, кто-то вообще сомневался, что они выйдут на сцену. На самом деле никаких сомнений быть не могло: все они, и музыканты, и техники, отчаянно нуждались в тех 5000 долларов, плюс процент от входа, которые им причитались. Позже могло казаться, что движущей силой тут был героизм, а на самом деле, скорее, нищета. Группа была растеряна, напугана и просто-напросто сыта по горло; тем не менее они появились на детройтском радио WABX и в эфире пригласили «Скорпионов» в “Michigan Palace”.
Джим Остерберг славился физической храбростью. И он, без сомнения, вышел бы на поединок со своим недругом так же бесстрашно, как в детстве заступался за ребят, которых травили в школе. Но он знал, что его уже выносит на обочину. Все предыдущие пять лет, даже когда приходилось, вроде бы для пользы дела, кидать друзей (и Рона Эштона, и Джеймса Уильямсона), он оставался верен своей музыке и не шел на компромиссы, даже если это облегчило бы ему жизнь. Теперь Джим лучше, чем кто-либо, понимал, что его музыка превращается в самопародию. Были, конечно, и проблески, например “I Got Nothing”, но были и такие вещи, которые следовало забыть, как дурную шутку, вроде “Rich Bitch” (“when your cunt’s so big you could drive through a truck”). Но если верить слухам, то глядеть реальности в глаза приходилось нечасто. Майкл Типтон: «Мы слышали, что, когда они вернулись домой отдохнуть перед лебединой песней, Игги уболтал каких-то ребят из Мичиганского университета, которые давали обезьянам кокаин с целью медицинских исследований. Он забрал весь обезьяний кокаин и весь употребил. И остались обезьяны жить на сахарной водице. Там потом всех поувольняли».
Перед злосчастным “Rock and Roll Farm” общее настроение «студжей» по отношению к своему вокалисту было, наверное, ближе всего к презрению. Много лет он так властно командовал ими, а теперь заваливал концерт за концертом. Но с приближением субботы былая симпатия, казалось, возвращается. Джеймс Уильямсон, человек достаточно амбициозный, был свидетелем того, как Игги отправил в мусор все свои шансы на большой успех. Несмотря на всю внешнюю браваду, Уильямсон и себя ощущал неудачником. Но, готовясь к выступлению в “Michigan Palace”, он понимал: Джиму еще гораздо хуже, чем ему. И так же, как и он, чувствовал: с меня довольно. «Нам всем этот рок-н-ролл уже был поперек горла. Месяц за месяцем, месяц за месяцем на гастролях, сжав зубы, и – не работает. Думаю, все мы уже понимали: хватит». Скотти Тёрстон тоже говорит о том, что все были «потерянные. Потерянные люди, без всякого ментального, финансового и физического ресурса, чтобы снова собраться и сделать что-нибудь».
Но все это было не важно, когда они вышли на сцену. Все было по-прежнему: на Джеймсе тот же аляповатый космический наряд от Билла Уиттена, правда, теперь уже засаленный и поношенный; Джим в трико и балетках, с шалью вокруг талии. Вечер был промозглый, мрачный, тротуары Гранд-ривер-авеню покрыты жидкой грязью, и все же зал на 1200 мест был полон, то есть гонорар был уже обеспечен. Сотни поклонников The Stooges собрались поддержать группу, которая, после медленной и бестолковой кончины MC5 в Англии, оставалась последней большой надеждой Детройта.
Никакие «Скорпионы» не появились, так что на своем финальном шоу The Stooges лишены были даже возможности гордо встретить грудью неприятеля, готового их уничтожить. А те, кто пришел, поддерживали детройтскую «фак-ю»-традицию чисто для порядка. «Черт-те что, – говорит Скип Гилдерслив, который так и ездил за группой с самого “Ford Auditorium”. – Пришли какие-то персонажи, которые как будто в лесу все время сидят и только изредка вылезают. Какие-то прямо последователи Чарли Мэнсона. В “Michigan Palace” тогда были проблемы со звуком, сеть вырубалась, отопление слабое. Холодно, страшно». Ни психоделиков, ни травы, которыми сопровождалась синклеровская попытка революции, больше не было. Те, кто уцелел, грызлись, накачанные виски “Jack Daniels” и кваалюдом. «У детройтских байкеров принято было давать девочкам кваалюд, а самим пить “Jack Daniels”, – говорит Роберт Мэтью, отмечая также, что более продвинутые клиенты потребляли ТГК: – От него здорово перло. По-моему, изначально это был конский транквилизатор».
Мероприятие было стремное даже по детройтским меркам, но The Stooges подписали байкерскую банду из Ипсиланти “God’s Children”, чей лидер Джон Коул частенько помогал Джону Синклеру и корпорации “Trans Love”. Коул хладнокровно наблюдал разворачивающуюся бойню; видал он и похлеще. Некоторым фанатам, например Гайавате Бейли, даже понравилось, когда с началом “Raw Power” запахло опасностью и над головами засвистели стаканы и другие предметы. Роберт Мэтью поднялся на балкон и оттуда смотрел, как в Игги летят снаряды, а он швыряет их обратно. «Скоро это превратилось в целый театр. Игги явно готовился». К счастью, благодаря размерам сцены попасть в музыканта бутылкой было сложно, хотя Скотт Эштон и Скотти Тёрстон, будучи сидячими мишенями, рисковали сильнее. Именно тогда Рону в лоб угодила монета, оставив шрам на всю жизнь.
