Впрочем, настоящий второй пик Sabbath Bloody Sabbath, после потрясающего заглавного трека, – это финал альбома, Spiral Architect. Песня больше похожа на The Who, чем на Led Zeppelin; она перескакивает от душераздирающих акустических гитар и оркестровых струнных – исполнителей, словно извиняясь, назвали «Призрачными скрипачами» – к настоящему эпическому року с большой буквы «Р» и обратно. Текст наполнен типичными для Гизера футуристическими двусмысленностями, но последнее послание на удивление ободряющее: «I look upon my earth and feel the warmth and know that it’s good…»
[16], и даже приклеенные в конце звуки аплодисментов лишь придают песне еще один уровень забавной грандиозности.
Знали ли они, что делают, или просто импровизировали на ходу? Неважно. Гизер вспоминал:
– Это была настоящая новая эра для нас. Мы реально раскрылись в этом альбоме. Замечательная атмосфера, замечательное время, отличный кокс! Словно началась «вторая часть» жизни… До этого у нас был ужасный спад. Мы были измождены гастролями. Дела шли плохо. А потом Тони придумал рифф к Sabbath Bloody Sabbath, и мы снова пробудились.
Восход, однако, вышел ложным.
– Sabbath Bloody Sabbath, с моей точки зрения, был нашим последним альбомом. Потом все начало расползаться и разваливаться, – позже говорил Оззи. – Понимаешь, мы думали, что для того, чтобы записать хорошую пластинку, надо найти хорошее новое место. Если едешь куда-то, это словно новое приключение. А в результате мы приезжали, в первые несколько дней немного джемовали, а потом все шло по-прежнему. Мы все запирались в своих головах. Кто-то приносил еще унцию е*учего порошка, и ты сидел и три недели нес херню, понимаешь?
Тревожные сигналы зазвучали уже к 3 декабря, когда Sabbath Bloody Sabbath вышел в Великобритании. Он стал самым большим хитом Black Sabbath со времен Paranoid трехлетней давности, обосновавшись на четвертом месте. В США, где альбом выпустили месяц спустя, им тоже удалось повернуть вспять нисходящую траекторию – он добрался до одиннадцатого места. Но вот чего альбому так и не удалось сделать, по крайней мере, с точки зрения Тони Айомми, так это заткнуть рты сомневающимся и скептикам, которые, как ему казалось, считали своей особой миссией несправедливо ругать все, что делали Sabbath. В Америке, где в феврале вышла рецензия в Rolling Stone, Тони с удивлением наконец-то прочитал о своем альбоме что-то хорошее. «Большой заслугой Black Sabbath стало то, что они сумели воплотить в своей музыке специфическую культуру семидесятых, – писал Гордон Флетчер. – Они выражают это безличное, механическое десятилетие точно так же, как блюзмены из дельты Миссисипи и их последователи из Чикаго выражали свое время: синтезируют коллективные чувства и дают своим современникам надежду, показывая, что за недовольство их всех объединяет. В этом косвенном, но вполне реальном смысле Black Sabbath вполне можно назвать настоящими блюзменами семидесятых».
Но подобные похвалы казались слабыми и запоздалыми, особенно в сравнении с тем бичеванием, что ждало группу в британской прессе. Когда статью о группе заказали звездному журналисту Melody Maker Аллану Джонсу, он воспользовался Black Sabbath как боксерской грушей для демонстрации словесной эквилибристики. «С музыкальной точки зрения Black Sabbath похожи на шутку про ирландцев, – начал он, затем добавив, что на сцене они «выглядят словно групи Mott The Hoople, нарядившиеся казаками-геями»; дошло даже до насмешек над их акцентами из Блэк-Кантри: «Этот комичный акцент, от которого так страдают все, кому не повезло родиться в колоритных окрестностях Бирмингема».
Как говорил Тони, «запоминаются всегда только плохие отзывы». В случае с Джонсом это было особенно верно, и несколько лет спустя Тони все же удалось ему отомстить. Но тогда, несмотря на уверенность, что «мы записали, наверное, лучший за все время альбом», Тони казалось, что Black Sabbath несправедливо приговорили без суда и следствия, извратив музыкальное правосудие. Так что, запираясь в гостиничных номерах и занюхивая очередную унцию кокаина, Тони жаждал мести. Либо что-то сломается, либо кто-то за это расплатится. Расплатилась в результате группа, а сломалась – их карьера. Ибо раньше они думали, что за ними гоняются привидения, но теперь обнаружили, что зло может принимать разные формы – даже улыбающегося лица, которое протягивает руку помощи. Или соломинку. Или скрученную долларовую купюру…
Между декабрем 1973 года и ноябрем 1974-го Black Sabbath дали лишь 52 концерта в семи странах. Высшей точкой в Америке, где Sabbath Bloody Sabbath уже получил золотой статус, стало хедлайнерское выступление на первом фестивале California Jam, перед почти 200 000 зрителей на гоночной трассе в Онтарио, к востоку от Лос-Анджелеса. (Именно там группа впервые познакомилась с новым поющим басистом Deep Purple Гленном Хьюзом, который сыграет намного более серьезную роль в истории Black Sabbath лет десять спустя, когда обе группы будут переживать кризис. «Мы сыграли концерт, я его более-менее помню, но лучше всего я помню, что остаток ночи провел, сходя с ума в гостинице в компании Оззи и Билла, – рассказывает Хьюз. – Несколько дней мы сидели с пакетами кокса и всего, что только можно. Мы с Оззи слеплены из одного теста, оба обожали зажигать каждую ночь».)
Еще они провели хедлайнерское турне из 14 концертов по Великобритании с новой американской сенсацией Black Oak Arkansas на разогреве; их фронтмен, неутомимый «Большой» Джим Денди, в безумии, как на сцене, так и вне ее, мог составить конкуренцию даже Оззи. (Три года назад ему дали условный срок 26 лет за крупную кражу, и он жил каждый день, словно последний.) В ноябре они дали семь триумфальных концертов в Австралии, где их поддерживали новые серьезные ребята, AC/DC, и еще одна британская группа, пережившая конец шестидесятых и возродившаяся в виде одетых в джинсы суровых рокеров – Status Quo.
Они, возможно, выступали бы и больше, но группа уже была не в состоянии проводить в дороге по несколько месяцев. Ибо в 1974 году мир вокруг начал рушиться. Именно в том году они узнали, куда уходят деньги – и куда не уходят. Именно в том году развалилась их менеджерская компания, World Wide Artists.
По словам Оззи, первые сомнения начали закрадываться во время записи Sabbath Bloody Sabbath.
– Мне это пришло в голову как-то внезапно. Я как-то поехал в офис в Лондоне, и у Патрика Миэна там целое, бл*дь, офисное здание, «Роллс-Ройсы», вся вот эта херня, разные там агентства и все прочее. И даже если у тебя член вместо мозгов, ты все равно начинаешь задумываться: «Постой-ка, у него уже четыре «Роллс-Ройса», а я до сих пор езжу на «Фольксвагене» или еще чем-то таком».
Для Тони «ситуация с Патриком» стала «невыносимой» еще до того, как они начали задавать вопросы по поводу его сомнительных делишек.
– Мы никогда не могли найти его, когда приходило время оплачивать счета, и, не считая одной девушки в офисе, мы вообще ни с кем не могли ни о чем поговорить. Это был просто кошмар. У меня не осталось иного варианта, кроме как уйти и попытаться как-то разгрести ситуацию.
